2005 Чему могут научиться русины у профессора Магочи?

14.03.2013 18:51

 

Статья написана для юбилейного сборника к 60-летию П.Р.Магочи по просьбе редактора, но по причинам никак не объясненным не пропущена в печать. Автор Игорь Керча. В статье рассматривается современное состояние общественного движения подкарпатских русинов за возрождение своей национальной идентичности и культуры. Имя профессора Магочи неотделимо от этого движения: как ученый он является выдающимся экспертом в данной области, а также в течение многих лет выступает как инициатор и вдохновитель многих общественных начинаний русинов, организатор и активист международных организаций русинов. Вместе с тем, как в своих научных работах, так и в общественной позиции профессор Магочи стремится быть объективным, принимать во внимание все точки зрения, при всей своей активности, он как бы стоит несколько в стороне,  скорее является наблюдателем процесса, чем его возбудителем. Из исторических работ и выступлений по злободневным проблемам современного движения русинов у профессора Магочи русины могут взять много уроков. Хотя на современном этапе многие уроки прошлого, казалось бы, утратили актуальность, однако при более внимательном рассмотрении оказывается, что это не совсем так. Далеко не всегда можно сказать, что русины являются хорошими учениками, ибо нередко они повторяют ошибки прошлого, и с трудом усваивают новые идеи.

 

      Современное старшее поколение подкарпатских русинов Украины вырастало в Советском Союзе, в стране, "где так вольно дышит человек,”[1] где, однако, этноним "русин” надлежало произносить только шепотом и с оглядкой, так как он ассоциировался с мрачным прошлым, не вписывался в светлое настоящее, а также мог бы восприниматься как намек на послевоенную аннексию чужой территории. Казалось, все следы преступления в отношении русинов тщательно заметаны, как ранее в отношении других жертв имперской экспансии, и "от молдаванина до финна на всех языках все молчит”.[2]
      А между тем свободный мир жил по своим законам и один молодой, в возрасте убиенного Иисуса Христа, профессор Гарвардского университета уже в 1978 году издал монографию о подкарпатских русинах, даже не подозревая, что полтора десятилетия спустя издание ее украинского перевода станет возможным в Ужгороде и произведет эффект разорвавшейся бомбы. Исследования проблем малых пограничных народов, которыми занимался профессор Магочи, показали, что эти проблемы очень схожи или совершенно одинаковы. Он был свидетелем "Пражской весны” в Чехословакии в 1968 году, где впервые узнал о том, что русины на востоке страны еще существуют, и у него возникло желание заняться исследованием данной темы. Несмотря на то, что с 1970‑го года уже и в Чехословакии исследование проблемы подкарпатских русинов было запрещено, тема оказалась настолько увлекательной, что запреты не могли остановить исследования, скорее только подогревали интерес. Понадобилось почти 30 лет, чтобы дух "Пражской весны” дошел до  Подкарпатской Руси, бывшей восточной окраины Чехословакии, и тогда здесь заговорили о русинах, была издана по-украински монография профессора Магочи,[3] и его стали обвинять во всех смертных грехах, главным из которых было то, что он "придумал” новый народ. Жизнь дает нам, русинам Украины, множество свидетельств того, что мы живем в уникальной стране. Самый свежий пример приходит на ум в связи с разразившимся накануне Пасхи 2005 г. "мясным кризисом”. Для украинцев праздники вообще важнейшее дело, их проведение зачастую становится предметом регулирования для правительства или парламента. В связи с повышенным предпраздничным спросом стоимость килограмма мяса поднялась в Украине до $6, тогда как на границах Украины поставщики предлагают для ввоза равноценный товар по $2. Странным образом исключительная плодородность украинского чернозема, которой может позавидовать любая европейская страна, никак не сказывается на успешности скотоводства. По данным местной прессы себестоимость производства мяса у фермера в Подкарпатье, на значительно менее плодородных землях, составляет $1.5! Однако фермера на рынок не допускает мафия, которая сама перекупает у него и продает по высоким монопольным ценам, а о том, чтобы мясо из-за границы не составило конкуренции, заботится лобби в парламенте. Безусловно, коррупционные схемы в экономике существуют не только в Украине, и мир давно нашел надежные средства для их устранения, например радикальнейшее из них: вступление во Всемирную Торговую Организацию, взаимно открывающее внутренний и внешние рынки. Энергичный премьер Юлия Тимошенко экстренно попыталась применить менее радикальные, но незамедлительно доступные средства, как снижение таможенных пошлин на ввоз мяса и обеспечение доступа на рынок непосредственного производителя, однако мафия оказалась сильнее премьер-министра. Из этой неудачи делается вывод: мировой опыт не подходит для Украины! Нужно изобретать украинский велосипед! Разумеется, это прикрытие целей и интересов, в которых не могут признаться открыто. Этот пример может многое прояснить и в гуманитарной сфере, далекой от проблем экономики. Например, русины не признаны как отдельная народность в данный момент только в Украине. Опять удивительная уникальность. Русинам в Украине, принявшей сию идеологическую легенду по эстафете от Советов, приписывается образ людей отсталых, архаичных, консервативных, не понимающих устремлений Украины к независимости. Несмотря на то, что русинская самоидентификация была запрещена именно Советами, русинская культура уничтожена именно Советами, русинам приписывается большая любовь к Советскому Союзу и стремление восстановить его. Возможно, некоторые русинские организации и в самом деле были созданы с такой  политической целью, хотя, естественно, вынуждены ее скрывать. В 1991‑м году русины вместе с большинством украинцев проголосовали за выход Украины из тоталитарной советской империи. Прошло более 10 лет и они увидели, что практически те же бывшие коммунистические чиновники стали хозяевами жизни и управляют страной через кланы и мафию в своих интересах.
         В 2004‑м году режим развернул беспрецедентную по масштабам лжи, грубости и примитивности агитацию за возврат в лоно бывшего Союза. Накануне выборов президента снова оживились русинские организации, вспомнив неувядающий призыв А. Духновича: "Русины, оставьте глубокий сон!” В поток примитивной дезинформации, льющейся с монополизированных режимом телеэкранов, влился елейный голос руководителей некоторых русинских организаций, призывающих русинов, поддержать "единого” кандидата (Януковича), отстоять особенное сла­вян­ско-православное братство с Россией и Белоруссией. Русины же опять вместе с большинством украинцев проголосовали за интеграцию в Европу, ибо они, в течение многих сотен лет были в Европе, это соответствует их менталитету и системе ценностей. Еще один раз своими практическими действиями русины опровергли миф о своей уникальности. Вспоминаются слова профессора Магочи, который наслаждается обнаружением пара­доксальности ситуаций, конфронтацией идей, помогающей яснее осознать сущность и постигнуть истину. В один из многочисленных приездов на Подкарпатье еще в начале 1990‑х он примерно так сказал о закоснелых проповедниках славянско-православного братства: удивительно, что в то время, когда все республики бывшего Союза обращаются к Западу, русинов продолжают агити­ровать поворачиваться к Востоку. Коммунистическая однопартийная система с её генеральной линией, "спускаемой” народу сверху порождала неумение думать, примитивизм, оставшийся у многих и доныне. Поэтому, уже более 10 лет агитаторы, вышедшие из недр этой системы, и взявшиеся в начале 1990‑х за "про­буждение русинов из глубокого сна”, остаются на уровне этого примитивизма. Как-то раз профессор Магочи выразил удивление, что в Киеве пользуется хорошим спросом его история Украины, несмотря на то, что она не в переводе, а на английском языке. Между тем, причин может быть целый ряд. Историографическая концепция Магочи[4] состоит в том, что история Украины должна рассказывать обо всех народах, проживающих в нынешних ее границах, т.е и о татарах, и о евреях и т. д. Очевидно и то, что читатель способен распознать, где есть мысль, логика, опирающаяся на факты, объективность, и готов ради этого затратить дополнительные усилия на перевод, так как сыт по горло примитивными агитками отечественных пропагандистов, зачастую даже не располагающих источниками, знаниями, фактами. Известно, что как только Подкарпатье было "освобождено из тысячелетнего ига” (т. е. в 1944 году), тут же были уничтожены все книги, документы и прочие свидетельства этого ига (очевидно, чтобы трудящиеся поскорее забыли о нем). В настоящее время, это признается одним из преступлений коммунистического режима, но русины должны удовлетвориться одним этим признанием, ибо никаких попыток исправить последствия не делается.
      Когда решалась судьба независимости Украины, в 1991 году нашлась возможность начать публикацию кое-чего из уничтоженного культурного наследия русинов. Первый же репринт разошелся с огромным успехом.[5] Но тут же начинание потихоньку свернули и посчитали, что хватит русинам и того, что о них знает современная украинская наука. Все последующие публичные дискуссии и притеснение, или, мягко говоря, непонимание, властями русинов основаны на продолжающемся сокрытии фактов, на отсутствии осведомленности, лишении русинов элементарного права владения своим культурным наследием. Поразительную противоположность этому демонстрирует монография профессора Магочи, посвященная последнему столетию истории Подкарпатья (1848–1948), предшествовавшему его аннексии Советским Союзом.[6] Список библиографии данного труда содержит 2326 работ. Но еще больше поражает, что английский оригинал опубликован в 1978 году! Разумеется, ничего сопоставимого не появилось в самом Подкарпатье и во всей Украине, хотя здесь работали огромные массы историков, институты и академия. Объяснение простое — это различие между свободным миром и тоталитарным. В тоталитарном мире при запрете на свободу информации и всеобщей тотальной неосведомленности тем не менее все наперед известно. В книге Магочи изложены мно­го­чис­ленные версии, интерпретации и оценки одних и тех же явлений, сам же автор несмотря на невероятное количество собранных сведений, на фантастическую осведомленность, остается как бы наблюдателем со стороны, не совсем уверенным в истине и не делающим окончательных выводов. Профессор Магочи, мне кажется, счастливый человек. Он, американец русинского происхождения, начал исследование скорее по семейному, личному делу: о своей родословной, для чего он установил связи с родиной предков; затем этот научный интерес стал еще более личным, семейным, когда он женился на русинке и укрепил русинское начало в своей семье, и его семейное исследование переросло в расследование о народе. Мы знаем об организованном голо­до­море на Украине, о сталинских репрессиях против некоторых народов, о холокосте. Магочи открыл миру увлекательное расследование о русинах. "Ученые признали,— пишет он,— ... что национальный вопрос на Подкарпатской Руси не только захватывающий сам по себе, но в то же время является превосходным примером проблем, с которыми сталкиваются все пограничные народы.”[7] Он собрал факты и доказательства. Он нашел множество аналогий и богатейший опыт у других народов. Мне кажется, один из наиболее важных уроков профессора Магочи — это его неоднократное, постоянное обращение к опыту других народов, весьма поучительному для русинов, и к сожалению, именно этот урок остается наиболее трудным для усвоения большинством нынешних русинских лидеров, утверждающих, что в силу их исключительной уникальности, русины этот опыт использовать не могут. Вообще интересно, что уже давно ведущие представители русинской интеллигенции отметили в числе негативных черт, присущих русинскому характеру, нежелание учиться. "Нашу литературу... держали таланты, таланты без достаточного образованя... Представте собѣ, что бы было, если бы у насъ талантъ соединили з образованностью.”[8] "Талантовъ у насъ много, але... до писаня еще самый талантъ не выстарчае. Кромѣ таланта треба ще и учитися.”[9] Разумеется, учиться в широком смысле слова, не только приобретать общие познания в своем предмете, но и осваивать опыт других народов: "...одиноко малярство стоить у насъ на европейскомъ ступни... и многи не можуть собѣ то пояснити, чому мы маеме лишъ в малярствѣ Рошковичовъ, Грабарьовъ, Бокшаёвъ, и рядъ другихъ, а чому иншѣ галузы нашой культуры осталися позаду? Причина ясна. Бо каждый зъ нихъ скончивъ малярску школу, поробивъ студійнѣ дороги до Риму, Парижу, мавъ нагоду стрѣтитися изъ свѣтоизвѣстными малярами...”[10] Еще одним уроком, болезненно не поддающимся усвоению, является отношение к историческим мифам и легендам. Советская история ставила легенду и миф выше исторических фактов, в этом смысле совершенно буквально можно воспринимать слова известной советской песни: "мы рождены, чтоб сказку сделать былью”.
      Известно, что многие народы, относительно опоздавшие в национальном самоопределении, пытаются культивировать легенды как компенсацию отсутствия славного исторического прошлого.[11] Профессор Магочи, публикуя исторические исследования плодотворного русиноведа Алексея Петрова, обращает внимание читателей именно на роль историка, как опровергателя мифов.[12] Он отмечает, что взгляды и выводы Петрова (как и других историков-позитивистов) были многим не по душе. Судя по тому, что работы их до сих пор за редчайшим исключением продолжают оставаться недоступными русинам Подкарпатья, это свидетельствует, возможно, о неизжитом еще комплексе неполноценности.
Попытаемся, не претендуя на полноту, очертить основные проблемы, мешавшие формированию русинского национального самосознания.
1. В 19‑м веке — заинтересованность и влияние России на формирование национального самосознания русинов Угорской Руси, с другой стороны угодливое принятие русинской интеллигенцией политики интеграции невенгерских народов Угорского Королевства. Мощный прорыв, совершенный Л. Чопеем, встретил сопротивление тех, кто не допускал мысли о народном языке как основе литературного. В числе их, как ни странно, был А. Павлович, сам писавший превосходным народным языком. В основе тогдашних взглядов на язык, очевидно, была позиция М. Лучкая и А. Духновича. Лучкай, как известно, мечтал сохранить общий славянский язык для всех славян, а Духнович допускал народный язык лишь в некоторых жанрах литературы, лучшее свое произведение, "Добродѣтель превысшаетъ богатство” считал второстепенным, так как оно написано народным языком.
2. В период мировых войн и межвоенный — неустойчивая политическая и экономическая ситуация, частые перемены государственной принадлежности Подкарпатья, искусственно вызванные национальная дезориентация и противостояние, так называемый "языковый вопрос”.
3. В советский период — отсутствие свободы информации; тотальное уничтожение культурного наследия, фальсификация истории, политические репрессии по национальной принадлежности, глухая изоляция от русинов и вообще от соседей, оказавшихся за новыми границами.
4. В независимой Украине — нищета и безработица; неинформированность; отсутствие со стороны государственных и русинских организаций систематической работы по восстановлению культурного наследия, дефальсификации истории; попытки использовать русинское движение в интересах дестабилизации Украины. 
      Условно можно было бы назвать эти периоды как венгерский, чехословацкий, советский и украинский. Заметим, что по современым представлениям и для человека, хотя бы в основных чертах информи­рован­ного, ошибки венгерского и чехословацкого периодов очевидны, а именно: в основе литературного языка должен быть народный язык, поэтому спор по "языковому вопросу” однозначно разрешается. История "языкового вопроса” многократно и подробно освещена в работах Магочи с разных точек зрения и без того, чтобы подводить окончательный итог, то есть в духе научной объективности, но уместно отметить, что с практической стороны сам профессор уже в начале своих исследований в русинистике блестяще и неотразимо продемонстрировал разрешение этого спора, издав два разговорника[13] на хорошем русинском языке, которому могут позавидовать многие современные русинские активисты Подкарпатья, чем показал, что на самом деле – проблема сродни "мясному вопросу”, о котором говорилось выше. "Языковой вопрос” в настоящее время гальванизируется исключительно по политическим мотивам на почве элементарной неинформированности людей, и только в отдельных редких случаях носителями его являются пожилые творческие люди, начавшие свою деятельность в чехословацкий период. 
       С другой стороны нельзя не заметить, что проблемы советского и украинского периода остаются острыми поныне и обнаруживают много общего, в частности: неинформированность, недо­ступность культурного наследия, нефальсифицированной истории. Удивительно, что споры относительно самостоятельности русинов или их принадлежности к украинцам, которые горячо ведутся за последние более чем 10 лет, нередко выказывают элементарное невежество с обеих сторон. Если в досоветский период каждый интеллигентный подкарпатский русин знал как минимум 3–4 языка, то сейчас бывает, что и одного не знает толком. Неосведомленность присуща и "специалистам”, которым по­ручается интерпретировать, редактировать, переводить на украинский язык или иным способом (только не в оригинале) доносить до современного русинского читателя его культурное наследие. Случаются со­вершенные курьезы. Недавно в издательстве "Закарпаття” издана очередная такая интерпретация, на сей раз А. Павловича.[14] В лучших традициях советской эпохи главным редактором является губернатор области И. Ризак, ибо главный администратор всегда является и главным экспертом по всем вопросам. В рецензии со странным и претенциозным названием[15] украинский журналист Василий Зубач восторгается духовным миром Павловича.
 
"Коли маєш світлу мету, відчуваєш, що світ довколишній наповнений загальною Божою любов’ю, то і вовки нараз добрішають:
Мої штири волки наробили шкоди,
Вийшли на ярочок, напилися води.”
 
Таково "современное прочтение” "украинского писателя” А. Павловича украинским журналистом. Где уж тут до глубин восприятия, если рецензент не понимает, что поэт говорит о волах, а не о волках? С другой стороны, этот потешный случай лишний раз доказывает, что даже если Павловича назвать украинским писателем и напечатать в украинской интерпретации под редакцией самого украинского губернатора, результат не удовлетворит ни украинских, ни русинских читателей. Мироощущение Зубача совершенно не русинское, иначе он никогда бы не написал, что А. Павлович 
" ще тоді... кликав йти в Європу, тобто працювати,
а не чекати дармових підвищень зарплат і пенсій”.
 
        Вряд ли можно ожидать, что русины захотят воспринимать своего Павловича через призму украинского непонимания. Не лучше ли пусть скромным тиражом, в скромном оформлении, но переиздавать русинских аторов в оригинале и без толкований, как было начато книгой Кондратовича в 1991‑м году, о которой упоминалось выше: так, по крайней мере русинами это не воспринималось бы как фальсификация, а украинцы при желании могли бы не только научиться кое-чему у русинов, но и вспомнить собственный родной язык, основательно подзабытый за время пребывания в российской и советской империях. К сожалению, нынешняя украинская власть в отношении русинов продолжает советскую линию: русинам, желающим иметь доступ к наследию собственной культуры и развивать ее, перекрыт воздух, а всяческий приоритет, содействие и соответствующие средства предоставлены украинским интерпретаторам и "правильным” русинам, ибо "правильные” пошли по пути освоения текущего "державного” языка и "державной” культуры, считая собственный язык и культуру недостойными сохранения и развития.
        Еще один важный урок профессора Магочи, до сих пор почти не воспринятый подкарпатскими ру­синами: культурное, духовное и этническое единство русинов, разделенных в результате двух мировых войн между несколькими государствами. Ныне подкарпатские русины практически не знакомы с жизнью и творчеством своих собратьев, с которыми они прожили вместе исторический период в много сот лет! Идея изолированности и единственности подкарпатских русинов, и их герметическая изоляция от собратьев — также очевидное наследие советской идеологии, нацеленной на то, чтобы русины поменьше знали о своем прошлом и своих соплеменниках. Только в последнее десятилетие эта изоляция несколько ослабилась. Русинские двухгодичные конгрессы не в счет, их посещает весьма ограниченный круг лиц. Профессор же Магочи, говоря о русинах, непременно стремится довести до сознания собеседника, слу­шателя и читателя факт общности русинов, разделенных ныне границами.[16] Русины были вместе, но не сумели осознать себя и объединиться. Поэтому у них отняли родину и культуру. Теперь они лучше осознают себя, но разделены границами. Объединенная Европа может стать их новым общим домом. Последняя идея профессора Магочи, в отличие от многих упомянутых выше, воспринимается русинами с большим пониманием и энтузиазмом.
          Сумеют ли русины до конца осознать и использовать опыт, сконцентрированный в работах профессора Магочи и собственные возможности, данные им этим знанием? Вопрос поставлен, но не решен, он остается открытым. Ответить на него должны сами русины.
 
[1] Слова советской гимнической «Песни о Родине», 1936, текст В. Лебедева-Кумача, муз. И. Дунаевского. После начала войны Черчилль выступил с заявлением о поддержке СССР. По этому случаю ВВС, не желая исполнять гимн СССР (тогда это был «Интернационал»), выпустила в эфир «Песню о Родине» (Широка страна моя родная).
[2] Т. Шевченко. Кавказ.
[3] Павло Роберт Магочій. Формування національної свідомості: Підкарпатська Русь (1848–1948). Автори­зований переклад з англійської. Ужгород, 1994.
[4] Paul R. Magocsi. On the Writing of the History of Peoples and States. In Canadian Slavonic Papers / Revue canadienne des slavistes. Vol. XLVI, Nos. 1–2, March–June 2004. 121–140.
[5] Исторія Подкарпатскоѣ Руси для народа. Составив о. Иреней Мих. Кондратович, парох хоньковській. Просвіта, Ужгород, 1924. В послесловии зачинатели благородного дела пишут, что данное факсимильное издание является первым из серии, представляющей прошлое Подкарпатья и обещают далее издать труды Э. Эгана, А. Годинки, А. Петрова и т.д., по их словам несколько десятков книг. Они приводят и свои мотивы: после 1945 года старые издания были изъяты их библиотек и уничтожены, небезопасно было и их сохранение в частных собраниях, поэтому их не стало; вместе с тем, наследие это имеет неоспоримую историко-культурную и познавательную ценность. Обещание осталось невыполненным. Совершенно очевидно, что несмотря на падение коммунистического режима остались влиятельные продолжатели его политики в отношении русинов. Стандартное оправдание правителей Подкарпатья при всех режимах последнего периода — отсутствие средств — является явной ложью, так как выделяются огромные средства из бюджета, то есть из денег налогоплательщиков, на издание макулатуры современных придворных писателей, а уничтоженные старые издания если изредка и появляются, то в фальсифицированном и препарированном украинскими интерпретаторами виде. Такая политика продолжается и поныне. В 2004‑м году, объявленном годом А. Духновича, в очередной раз потрачены огромные средства из местного бюджета на помпезные празднования, концерты, издания придворных писателей, изготовление памятников придворными скульпторами и т. д., опять с помпой издан том отселектированных произведений А. Духновича в обработке украинских интерпретаторов, не нашлось только средств на переиздание собрания оригинальных произведений А. Духновича в 4‑х томах, собранного Е. Рудловчак и опубликованного в Словакии. Опять удивительный парадокс: украинский (по официальной версии) писатель А. Духнович в день своего 200-летнего юбилея, в год, объявленный ЮНЕСКО годом Духновича, опубликованный за границами Украины, так и остался недоступен в оригинале читателю в Украине! О чем же тогда говорили, что же обсуждали на многочисленных, проходивших в течение всего года юбилейных собраниях, конференциях, семинарах, и каков уровень и смысл таких мероприятий? Известно, что при коммунистах неугодных писателей по указке властей осуждали на собраниях трудящихся, хотя эти самые трудящиеся не читали их произведения, ввиду того, что публикация не допускалась. Сейчас принцип остался тот же, но раз уж мировая общественность обратила внимание, то неугодного писателя можно на собраниях и похвалить, но главное, чтобы не читали.
[6] Павло Роберт Магочій. Формування національної свідомості: Підкарпатська Русь (1848–1948). Авторизований переклад з англійської. Ужгород, 1994.
[7] Там же, 293.
[8] Литературна Недѣля Подкарпатского Общества Наукъ. 1941. 130.
[9] Там же. 1942. 192.
[10] Там же. 1942. 237.
[11] О народах Центральной Европы см. напр. Kiss Gy. Csaba, Nyugaton innen, keleten túl; Felsőmagyarország Kiadó, Miskolc, 2000.71–79.
[12] Paul R. Magocsi. The Icon-Breaker: Aleksei L. Petrov as Historian. In Aleksei L. Petrov, Medieval Carpathian Rus’: The Oldest Documentation About the Carpathian-Rusyn Church and Eparchy. Classics of Carpatho-Rusyn Scholarship, vol. ii., New York, Columbia University Press / East European Monographs, 1998, ix-xxvii.
[13] Paul R. Magocsi. Let’s speak Rusyn – Бісідуйме по-руськы. Prešov Region edition. Englewood, N.J.: Transworld Publishers, 1976. (Второе изд. 1978, третье 1989); Paul R. Magocsi. Let’s speak Rusyn – Говорім по-руськы.  Transcarpathian edition. Fairview, N.J.: Carpatho-Rusyn Research Center, 1979.
[14] Олександр Павлович. Гучать гори і долини. Видавництво "Закарпаття”. Ужгород, 2004.
[15] Василь Зубач. І попи хай не мордують народні корови! Олександр Павлович: сучасне прочитання. Трембіта, 12 лютого 2005 року, №6(72), стр. 13. В одном из следующих номеров коллега по перу украинский поэт русинского происхождения П. Скунць поправляет Зубача, объясняя, что русинские "волки”, это по-украински "волы”. Однако, с другой стороны "правильный” русин Скунць, хотя и освоил украинский язык значительно лучше других "правильных” русинов (не говоря уже об "отсталых”, отстаивающих свое право оставаться русинами), но все же изучил его недостаточно, иначе он бы обратил внимание также на совершенно недопустимое в украинском языке сочетание "народні корови”. В данном случае как раз русинское "людські коровы” по украински будет точно так же "людські корови” (различие только в фонетике, а не в лексике, но к сожалению, многие украинцы, даже писатели, собственный язык забыли), а по-русски это "чужие коровы” или, если иметь в виду противопоставление попа как барина простому народу, то "крестьянские коровы”.
[16] Paul Robert Magocsi and Ivan Pop (editors). Encyclopedia of Rusyn History and Culture. University of Toronto Press. Toronto – Buffalo – London. 2002; Павел Роберт Маґочій. Наша отцюзнина. Історія карпатськых русинув. Ужгород, 2005. 
 

 

Теги:

Назад