1850 Добродѣтель превышает богатство 3

13.07.2013 10:42

ДѢЙСТВИЕ III.

(Случае ся по 10 годах позднѣе)

Дом Федоров.

Явление I.

Федор в худобной кучѣ сидит на лавицѣ, в лихой одеждѣ, в хыжи не е ничого, журит ся. Олена лихо одѣта, боса стоит в кутѣ, плаче.

Федор. Правду ми Панотец казал, правду гварил и учитель, но я не слухал, худобка минула ся, грошенькы чорт забрал, хыжа спустѣла, теперь кусок хлѣба не маю. О, приятели мои, де сьте ся подѣли? Покля Федор богатый был, докля кормил, поил лестников, та и приятелей мал, а теперь не пожалуе никто худобного Федора. Так, то правда, же худоба в самотности, худобного каждый потупит, худобный стыдит ся каждого. Але и то правда, же Бог платит каждому справедливо. О, дукаты мои, як ми ся минули! Я думал, же навѣкы будут держати, а теперь богатый Федор голоден, оборваный, босый, як пес. О, Боже, помилуй мня.

Олена. Ой, та можеш ты уже молити ся, коль есь промарнил бо­гат­ство и мене нещастною учинил. О, кедь бы была я того знала, нигда бы я твоя жена не была – я выхована як соколик, выростла в богатствѣ, в роскошах, а теперь хожу, ги циганка кусок хлѣба жебручи, а то все про тебе марнотратнику. Ой, нагнал ты мене до козего рожка. Федоре! Я тя лишу, я с тобов болше жыти не буду.

Федор. Як ти дяка. То правда, же я марнотратил, я забыл о Бозѣ, я до дѣдка жыл, но и ты лѣпша не была. Олено! Де муж марнит, там полбѣды, але де жена блудом ходит, де жена пессѣми путьми ся пустит, там вшитко до дѣдка пропадае.

 

Явление II.

Богумила убрана порядно, несе горнець молока
и бѣлый хлѣб и дае Оленѣ.

Богумила. Сосѣдко не потупте божый дар, ану, похлипайте мало солодкого молока, а закусьте хлѣбика, бо вы дуже хвора, прошу вас приймите.

Олена (с презрѣнием). Я од тебе не прошу, держ собѣ твое молоко; я не стерплю, обы ты из мене смѣх собѣ чинила. (Обертае ся од Богу­милы).

Богумила. Сосѣдко не сердите ся, приймите ласкаво; видите мене Господь пожегнал, няй му буде честь и хвала; – я вам все принесу, вѣдь Бог прото нам удѣлит, штобы сьме и другым удѣлили, прошу приймите приятно; Господь милостивый ищи и вам наверне, так як ми навернул, не одчавайте, уповайте на Господа, он сам годен вас потѣшити.

Федор. Боже вам заплать, сосѣдко, о, вы честна особа, я сты­жу ся вам до очей поглянути, я вас дуже оскорбил, но теперь Гос­подь заганьбил мене, пышного. Сосѣдко, молю вас одпустите ми великый мой грѣх.

Богумила. Любезный Федореньку, не оскорбили вы мене, я о том болше не тямлю. Божое то росположение, да будет воля господня, божа воля, штобы кривды терпеливо износити. О, колько раз прогнѣваеме Бога, и он все милостиво прощае нам. Он поможе и вам, лем не опустьте ся Его, не оддалит ся рука божая од вас, памятайте на святы слова Пророка: «Услы­шит тя Господь в день печали, пошлет ти помощь од свя­таго, и дасть ти господь по сердци твоему.» Оставайте здоровенькы з Богом! (Одходит).

Олена (мече ся). Ищи и тота собака высмѣвае ся с нас! Федоре! Я то не годна стерпити, я йду, я ту не буду, пойду межи люди, де мня никто не знае, волю служити, а смѣх из себе чинити не дам.

Федор. О, ты, скарѣдна грѣшнице, и доброе дѣло не узнаеш; ты завзята бабище; подякуй Богу, же тя люди не лишают в бѣдах и скорбех, ищи гордити ся, то уже истинное неблагодарство, то злоба диаволя. О, Боже мой милостивый! О, праведен еси Господи, и правы суть суды твои (бере горнец и хлипае). Так, богатый Федор худобному нигда еден пѣнязь не удѣлил, а теперь из чужой ласкы годуе ся! На, Олено, похлипай, а поправ ся (Олена гнѣвливо бере и ѣсть).

 

Явление III.

Честножив и прежны.

Честножив. Дай Боже вам здоровля сосѣдко! Не презрѣте, Федоре, што ми Бог пожегнал, приймите вдячно. (Дае Федорови еден хлѣб и груду сыра).

Федор (плаче). О, брате мой, та ты не сердиш ся на мене? О, брате Василю, як я стыжу ся, як я тебе образил, и россыпал, а ты ищи помагаеш ми в моей узкости. О, сосѣдку, ци можеш ты ми одпустити мою вину? я тебе презрѣл, а ты в узкости мене защищаеш. Брате, кедь бы-сь видѣл сердця мого рану, то велика болѣзнь, то в смятение, то в стыд приводит душу мою (на голос плаче).

Честножив. Федореньку, перебачте, не журьте ся, уповайте на Господа, помните на праведного Иова «Господь взял, да буде воля Его свя­та».

 

Явление IV.

Мудроглав и прежны.

Мудроглав. Федоре, адде вам панотець послал мѣрку зерна и поздоровляе вас, обы сьте ся не журили. Зачните знову во имя господне працовати, бо солодшый ячмѣнный хлѣб властными руками заслуженый, як из чужых рук пшеничный!

Федор. Господь няй заплатит вам и панотцеви. Но я стыжу ся панотця и вас соромлю ся, бо я вас дуже оквилил.

Мудроглав. Нич не стыдьте ся. Панотець не гнѣвае ся, и я не уважаю на минувше ся время. Лем вы, Федоре, зачните другый жывот, працуйте, мозольте ся, а на корчму крест вержте, та вам Бог поможе, у Бога суть богатства, он исправленного грѣшника милуе и по­милуе.

Федор. Ай так, пане дячку, та як зачати, ани худобкы, ани серстины не маю, ани землицѣ, словом ничого на свѣтѣ.

Мудроглав. Та дайте ся до ремесла, до якой либо роботы, наприклад, научите ся кошы плести, рѣжте прутя, то не тяжко ся научити, не ганьба и мѣтлы правити, а кошы на возы и на другы потребы правити, е забавка лем, и из того честно мож выжыти. Соедините ся, спойте ся з честным колесарем, он вас буде управляти, и так з помощию божиею ищи можете достигнути став прежный.

Федор. Боже вас благослови, пане дячку; як теперь вы менѣ розума додали, наистѣ так буде, о, уже не бою ся голоду. Брате колесарю, я тебе дуже образил, но прошу и перепрошую тя, одпусти ми, прийми мя к собѣ за помощника, я знаю и робити, буду кошикы плести, буду ся усиловати буду з тобов робити, буду ти служити як найвѣрнѣйшый слуга. О, дай Боже здоровля, не бою ся голоду. – Жено, не журь ся, ты будеш прутя рѣзати, я кошикы плести, Бог нам допоможе.

Олена. Та плеть собѣ тай плеть, я не прото ся оддавала за тебе, обы-м кошикы плела. Верни мою худобу, што-м ти принесла.

Федор. Твоей худобѣ ты сама шию зломила, пусто жыючи, лежачи и роскошуючи, надобыла есь, што теперь маеш; як есь собѣ постелила, так бу­деш и спати.

 

Я в л е н и е V.

Чмуль в шапцѣ и не поклонится, и прежны.

Чмуль. Федоре, порахуйме ся, я уже не можу так довго ждати, бо де мой интерес, де лихва од грошей, ищи довжен есь 97 зо­лотых 48 крейцаров в срѣблѣ. Но, коли выплатиш? Ге?

Федор. Чмульку! Бог ти заплатит, я уже не маю чим платити; вѣдь вшытку худобу мою забрал есь, та де бы я ти довжен!

Чмуль (з гнѣвом). Кто? Я забрав? Твою худобу чорт забрал, не я. Я не злодѣй, я ти не приписал. О, дость моей худобы у тебе пропало, ты мене россыпал, я про тебе по жебрах пойду, а ищи смѣеш повѣсти, же ты ми не довжен; ци же не тямиш, же ты, и Оле­на, и Федорцьо все сьте пили як дугы, але уже вам не дам ани на лѣк.

Федор. Ой, привел ты мене на ряд, про тебе я цундрями трясу, и цѣлое село опустѣло, ты выссал мою кровь, антихристе, ты покрал мою и всѣх нас худобу, злодѣю, ты змѣй, людей переводящый, горшый од того, што Прародителей в Раѣ перевел и окламал.

Чмуль. А як ты ми смѣеш так брехати, ты простый смерядячий Русначе, ты глупый Русин, ты простак! Ци ты не знаеш, же я панскый арендарь? Ци я тя не учив? О, Федоре, не пий так, пошкодит ти на здоровлю, Федоре, што ты чиниш, ты на нивоч выйдеш. Так я ти все гварил и просил ем тя, обы-сь не пил, ой, ты мене не слухал. Я мусѣл ти давати. О, я про тебе не тысящ золотых шкодовал, бо многораз забыл записати; но але то уже пропало, хоть лем заплати, што записано.

Федор. Ой, пропал бы-сь, зводителю, ты забыл записати, познаю я твое диавольское перо, оно десять раз пише, збавил есь мя худобы, збавил обыстя, чести, здоровля, и раз ума, мое богатство пересуну­ло ся до тебе, Юрко ти помагал; теперь уже и сына мого до това­ришства есь приял. Няй ти Бог заплатит.

Чмуль. Увижу я, научу я тебе, пяницю, дай гуню и вон из дому, то мое, то менѣ честна громада одсудила.

Мудроглав. Жыде, враже пекелный; ты, окламнику, ты, диаволе, ци уже ти не дость? О, ты, безбожный чорте, не спокоиш ся з тым, же цѣлое село про тебе спустѣло, же выссал есь уже честных християн, уже и душу хочеш вылупити од людей – о, найду я и тобѣ ряд.

Чмуль. Я з вами не маю нич, але я и вам укажу, я вас до прецесии возьму, укажу я вам, як треба паньского арендаря честовати.

Честножив. Иди, пропадь, жыде, ты лудигроше, иди до дѣдка, (выдрилит жыда вон). А ты, Федоре, пойди до мене, я ти мое обыстя не жалую, бо Господь просвѣтил тя, хоть уже и мало поздно, но все не поздно, покля чоловѣк жые, бо лем по смерти не е покаяния.

Федор. Та ты ми годен одпустити кривды, мною учинены? О, брате, забий мня, брате, я не годен твоей милости.

Честножив. Бог няй ти одпустит, прийди и буди ми братом, мое буде и твое, но честуй ся, на корчму болше не позирай, а од жыда, як од бѣслого пса, утѣкай (идут).

О л ена. Ты идеш, Федоре, а я што буду чинила?

Честножив. Як есь робила, так ай маеш, як есь собѣ посте­лила так будеш и спати, як есь посѣяла, так будешь и жати. Маеш рукы, та працуй, до рота руками хлѣб иде; кто не робил у молодости, няй ся учит у старости. (Одходят всѣ, Олена за ними нарѣкаючи).

Явление VI.

Храбростой, военный официр приходит,
стане на серединѣ, россмотрюе.

Храбростой. Ту они будут. О, мои люде вынайдут их. То уже див, так маленькое село и сами розбойници; тут е склад розбойников, но уже я нападу на него. О, мои хлопцѣ розумѣют того.

 

Явление VII.

Вояци ведут мотузами повязанного Федорця,
Юрка и Чмуля и приведут их к официрови.

Храбростой. Но, в руках есьте злодѣи, давно я за вами трудил ся, берите их.

Чмуль. Великоможный ексцелленция пан официр, я паньскый арендарь, я честный чоловѣк, кто на мене дойде злодѣство? Я прошу, пустите мене в покои, бо я свою честь правом буду глядати.

Храбростой. А ты, пессий сыне, ты всѣм злодѣям начал­ник; о, познаю я тебе; думаеш, же утаено твое злодѣйство; а кто Многомавови грошы, а кто конѣ, волы, коровы, а кто панотцево зерно покрав?  Ге? О, то уже на свѣтло вышло. Юрку! и ты не­винен? А кто ти товариш?

Юрко. Та кто бы был, як адде Чмуль, и рѣзник, и Федорцьо, а инде суть другы.

Храбростой (к Федорцеви). Так, Сыноньку красный! Ты молодый червак и уже до красного ремесла пустил ся. О, ты уже совершенный злодѣй. – А кто перешлой недѣли Шафраника опустошив? Но, де товар?

Федорцьо. У Чмуля е.

Чмуль. Та неправда; — я присягну, же я не видѣл, обы-м ослѣп, кедь ем видѣл.

Храбростой. Но, но, лем не меч ся жыдку, то уж моя старость, то найде ся. А друтаря кто заморочил под мостом?

Федорцьо. То не я, то Юрко.

Юрко. А ты нѣт? Та кто му голову провалив?

Храбростой. Дость уже, дость, уже знае ся все, лем ведите их, а дайте позор, обы не убѣгли.

 

Явление VIII.

Олена наремно прибѣгла.

Олена. Ой, сыноньку мой, Федорцю, а кто на тебе наводит; ой соколику мой, соловѣйку мой, рыбонько моя!

Храбростой. Што то за покуса? Ци и она к ним належит?

Олена. О, сыноньку, та што то на тебе врагы сплели?  (к официрю) О, паноньку, будьте ласкавы, мой сынок такый, як ангелик, он ани курятко не рушил, он ищи и едного воробця не ударил, то блага дѣтина, небожатко не­вин­ное, як ягнятко. О, пустьте го, бо дораз ми сердце пукне, россыплю ся од болести. О, Федорцю, Федорцю (цѣлуе го).

Федорцьо (дрылил ю од себе). Иди, пропадь, ты не моя мати, ты винна моего нещастя! О, ты нещастна мати, ты одповѣдати будеш за мене на страшном судѣ; ой, ты мене привела на бесчесть и на злодѣйство.

Олена. Федорцю, сыноньку! Вѣдъ я тебе любила, як голубка, любила, як мою душу; я загыбала за тобов, я злому вѣтрикови на тебе не дала дунути, я тебе годовала, як соколика.

Храбростой. И выгодовала ворону, и ястряба, и тутка.

Федорцьо. Ваша любов для мене злость была. Вы мене одтягли од школы, вы мене не пустили учити ся, вы мене за сваволю и бесчесть не покарали, я ходил як блудный, людем чести уры­вал, с дѣтми ся надерал, головы провалевал, ничого ся не учил, над каждым ся збытковал, учителя высмѣял, з вами по корчмах ходил, бил ся, вадил ся, скарѣдно лаял, кривды, шкоды чинил, а вы все мене защищали, мене хвалили, менѣ бодрости додавали, все из дукатами из богатством косорили.  Прото я теперь злодѣй. О, мамо, мамо дурна, ты мою участь заложила, а Чмуль с Юрком совершил; и паленочка, ой тота пекелна смола помагала ми, из тов заморочили мене, як рыбу маслагом. Ты, мамо, причина мого не­щастя; иди, не хочу тя видѣти болше.

Олена. Ой, смутку мой, смутку! Чого я ся дождала?

Федорцьо. Няй вам Бог заплатит за мене.

Храбростой. Но, берите их; – ступай. – А жыдови худобу треба запечатовати; буде ся продавати, обы ся шкоды исплатили; наперед Богумилѣ и колесареви мают ся шкоды выплатити, с десять рочною лихвою, а честного судию, пяницю, с присяжными повяжте и берите; – но, не забудьте Лестобрата понести. – Но, ступай.

Чмуль (дае официрови грошы, и мругае на него). Пан велико­можный царскый официр! Я не винен, я честный чоловѣк, я не злодѣй, цѣлое село повѣстъ; кто до корчмы приходит, я каждому выслужу. – А Лестобрата уже не е, ищи в зимѣ до пролубы упал, та затонул.

Храбростой. Бо ты го там друлил.

Чмуль. О, я нѣт, я го не видѣл.

Храбростой. Ты нѣт, лем твоя паленька; опоил есь го; але не велика шкода, не треба буде мотуза. О, кедь бы всѣ пяници пропали. – Но, рушайте. (Одходят).

ПЕРЕМѢНА.

Сад.

Явление IX.

Федор з колесарем прутя струже.

Федор. Аж теперь я знаю, што значит жыти, о, чому я того давнѣйше не знав? О, як веселит ся сердце и душа чоловѣка, коли честною працею рукы занимают ся, як здоровый е дух, як здоровое тѣло, як солодкый кусок хлѣба руками заробленый, як весело ляже чоловѣк працею трудивый ся, покойно почивае цѣлую нощ, а рано ставае веселый, як птичка, здоровый, як орѣх. О, роспамятаю ся, як унылый был ми цѣлый день, помѣ­щеня не мал, голова лупала од пянства, нич смачно ѣсти не годен был цѣлый день, ходил, як отровена рыба, сердце затвердѣло, як камѣнь, уды и все тѣло так ми тяжкое было, як бы ся на мнѣ босоркы носили, а теперь день весело и так скоро пройде, як рѣка, вечером помолю ся, ляжу, в ночи сплю покойно, раненько стану, к Створителю вздыхну, и радую ся, же жыю. О, кедь бы был я того знал, як щастливый был бы-м дотеперь. Но, паленочко, няй тя уже гром убие, болше ты в моем ротѣ не будеш, моя нога жыдовскы порогы не перекрочит.

Честножив. Няй тя Царь небесный услышит, (указуе му, пру­ти­кы складуе). А так, брате, еден прутик за другым; – завтра кош готовый буде, и уже три золоты заробиш, и так з дня на день, Бог ти поможе.

Федор. Брате! Еден жаль незносимый чувствую, морит мя грѣх великый и, як червак, серденько грызе. Брате, я сына мого убил, я винен его нещастию. О, кедь бы был я панотця и учителя слухал, кедь бы был я сына до школы посылал, та он бы был на той конець не прийшол. О, я нещаст­ный! Як страшно одповѣм на страшном судѣ.

 

Я в л е н и е X.

Настя, порядно убрана, прибѣгае и с радостию кричит здалека.

Настя. Нянечку, нянечку, радуйте ся – Иванко пришол, и Андрѣй, и Антоний, и Татька, на так цифрованом возику, убраты як панове, а конѣ такы, як татошы. О, скоро бѣжте няню – ни, ни, сюда идут.

Явление XI.

Антоний, Иванко, Андрѣй, Татька, по паньскы убраны, приходят, а Богобой шкынтае за ними. Иванко бѣжит к отцю, цѣлуе го в руку и лице, цѣлуе Настку.

Иванко. Няню любезный, по десять роках напослѣдок вижу вас. О, як долгое время не видѣл любезного отца. Няню солод­кый, як я радую ся.

Честножив. О, дѣтино моя, сыне мой, Иванку дорогый (обклю­чают ся, цѣлуют ся, и плачут).

 

Явление XII.

Богумила, Параска, и Марька, и учитель летят.
Богумила Антония и Татьку, Параска и Марька Андрѣйка обимают, цѣлуют и гласкают.

Антоний. Мамочко солодка, мы вернули ся, о, як радую ся, же вас здорову вижу.

Татька. Мамко моя прелюбезна, серденько радуе ся вас уже видѣти; минули десять годы, я вас не видѣла, о, як летѣла была бы-м к вам, айбо не мож было, бо Антонько школы не докончил ищи был; о, слава Господу, же ищи жыете, же вас вижу, и болше не одступлю од вас ни на крочай.

Андрѣй. Мамушко солоденька, як вы маете ся, ци сьте недостатка не терпѣли? – Слышал я нещастя нянево; – та дарьмо, якый жывот, така и смерть, – няй с Богом спочивае.

Мудроглав. Дѣточкы и братя мои! Я днесь трепещу од радости, бо услышал Господь глас моления моего; Слава во вышних Богу; о, Господи, хвалю тя, благословлю тя, кланяю ти ся, сла­вословлю тя, благодарю тя, Господи, царю небесный; – теперь обновит ся, яко орля, юность моя, бо ущедрил Господь боящих ся его, яко той позна создание наше.

Федор (плаче, рукы ламле). О, Боже мой, Боже мой, лем я радости не маю, и тому я сам винен.

Мудроглав. Но, дѣточкы, скажите нам, де вы были, и што сьте надобыли?

Антоний. Любезный пане учителю! Нашу участь и щастливу долю по Бозѣ вам найболше, потом же родителям нашым благо­честивым благо­дарити мы повинны; вы нас просвѣтили, вы нам доброе сердце и чести любов укорѣнили, вы нас щастливыми учинили. Но, слыште, нашу судьбину. – Нас честный Богобой, як ангел хранителъ провадил, аж до Пешта, на пути учил, и годовал нас як неискусных чужостранцев, в Пештѣ запровадил нас до ка­зармы; мы там за едну цѣлу недѣлю были, а вояци нас годовали хлѣбом и чим могли. Минувшей недѣлѣ приходит отец наш Бого­бой, и мене з собов узял, привел до великого дому, и едному молодому Па­но­ви оддал мя. – В том домѣ заложил я основу моего щастя. Я моему пани­чови вѣрно служил, шматы му чистил, и до школы ходил. Панич мой про усиловность, и вѣрность полюбил мене, ратовал з книгами, одеждою и грош­ми, а наконець за приятеля приял; – так я с помощию Господа школы выходил, цензуру положил, а теперь, слава Богу, я адвокатом и директором остал такой у моего богатого панича, барона Богослава, доволен ставом моим, и судьбою ми опредѣленною. – А Татьку той же добродѣтель Богобой отдал сестрѣ того самого Пана, и так мы все въедно бывали; – она скоро научила ся шыти, и вышывати, и всякы женскы роботы, честно ся справовала, и вѣрно служила, так же ю добра панѣ ей полюбила, всѣ ключи ей оддала, а теперь дуже тяжко ю одпустила, но так богато обдарену, же ей худоба на три тысяч золотых цѣнити ся може.

Иванко. А мене, нянечку, честный Богобой запровадил до едного богатого купця, я там служил и учил ся, купец полюбил мя, оддал ми в рукы весь товар свой, – я вѣрно и порядно ним управлял, так усиловал ся, як собѣ самому; прото мой купец едину свою дѣвочку ми за жену обѣщал, красную, як свѣт, добру, як ангел. Ой, я найщастлившый чоловѣк под небом; и того щастия вы, нянеч­ку, и любезный учитель мой, Мудроглав, так и хранитель мой, Бого­бой, строители; няй вам Бог заплатит. – И прото, любезный няню, вы не мозольте ся з колесами, подьте ко мнѣ, я вами не буду ся стыдати, ни моя жена, она знае, же Отец мой простый селянин.

Честножив. Я, сыне мой, ту умерти хочу, де-м ся народил, а пра­цо­вати буду, покля ми сила стане; а ты провадь с Богом свое купецтво, но внимай, штобы-сь никого не окламал, не обѣдил, бо знай: несправедливо стязанно имѣние розорит ся, схалѣе, як снѣг вес­ною од вѣтра, сонця и дож­дя; – коль тя Бог благословил, буди ему покорный, дай Богу славу, а людем честь, я болше од тебе не желаю.

Иванко (к учителю). Но, вы приймите од мене, любезный учителю, ту маете (дае му мѣшок из грошми).

Мудроглав. Я не приймаю од тебе ничого, лем доброе серд­це; сховай собѣ, и дай нищим, я з помощию Бога маю из дня на день, болше не потребую, мое богатство е чиста совѣсть.

Иванко. Честно е. Учителю мой, та возьмите и оддайте на Церковь, справте з того ризы; – але учините вы ми еден дар; – я прошу вас, дайте ми сына вашого, я му буду за отця, я го учиню чоловѣком.

Мудроглав. За то благодарю ти и вдячно ти дам, бо с тым образом найболшу есь ми учинил радость.

Андрѣй. А я, матушко, ремесло учил ся, — мене любезный Отец наш Богобой запровадил до едного кушнѣря, той честный и богатый майстер приял мене, за три рокы выучил ремесло, и уже свѣта походил я, был уже в Вѣдню, Берлинѣ, Варшавѣ, Кыевѣ, Москвѣ, Петербургѣ, видѣл свѣта, знаю, як люде жыют, теперь, слава Господу, маю грошенькы, знаю добрѣ свое ремесло, зачну с Богом сам, тут буду ремесло мое провадити, в мого отца домѣ поставлю фабрику, но перше оженю ся, мамко, и естли вам и Богумилѣ любит ся, я Татьку собѣ избрал за будущую сопругу.

Богумила. То вашое дѣло, не мое, я лем радовати ся могу.

Татька. Мы уже давно собѣ слово дали, и Антоний на тое изволил, и мы только вашого благословения ждаеме.

Богумила. Няй вас Бог вседержитель благословит.

Татька. (Цѣлуе мамку в руку, так же и Андрѣй, обертае ся к Парасцѣ). И вы, мамко, довольны будете з невѣстов.

Параска. О, я дуже довольна, няй вам Господь поможе.

Андрѣй. Теперь два домы въедно споите, в едном устрою фабрику, а вы, двѣ мамушкы, будете собѣ сестры, будете господар­ство провадити, а любезный нам отец наш, защититель, наш ангел хранитель, Богобой, буде у нас покойно жыти, и по многых трудах на старый вѣк спочине, он буде наша потѣха, наша радость.

Антоний. А я з моей стороны придам вам 500 золотых, дайте на лихву, котру дѣдочкови все оддаете, обы он скудости не терпѣл у старости, а по его смерти остане сумма она на основание фундацию, на едного школяря.

Иванко. И я вам придам на той же конець 500 золотых.

Богобой. Дѣточкы мои, я только добродѣтели не заслужил; – я вас провадил до свѣта, и не иное было мое намѣрение, як штобы из потопленного доселѣ карпато-русского рода воздвигнути особы, штобы им подати способ гражданской жизни. Бо естли всегда лем при давных обычаях останеме, то всегда будеме там, де отцы нашы морили ся; а естли еден другого спомагати будеме, то не за долгое время, вырости можеме в народ великый, и свѣту полезный. Так теперь, дѣточкы, вы не стыдите ся вашего племене, вашего честного рода: спомагайте ся, спомагайте и срод­ников ваших. Ты, Андрѣйку, возьми до твоей фабрикы рускых хлопцев и учи их ремесло, якое ты научил ся, ты, Йванку, возьми з собов болше Руси­нов и подай им способ щастия, якое и тобѣ Бог указал, такожде и ты, Антоньку, усилуй ся народа твоего щастие воздвигнути, так весело уви­дите, же бѣдны Русине двигнут ся и с помощию Створителя росцвѣнут, як богатая нива по благой росѣ. А я уже с радостию остану у вас, не буду лежати лѣниво, и понеже на поле уже идти не годен, буду вам загороду пильновати, и куплю пчолы, буду их дозирати, то буде моя забава и покажу обывателем; же невинны мушкы великый в господарствѣ принесут прибыток, бо уже наши Русины – ой, шкода велика – сию господарства часть оставили не знаючи, же воск Богу на хвалу, а мед на ужыток людем неоплатимый дар божый е.

 

Явление XIII.

Храбростой и прежны.

Храбростой. Боже вам дай горазд! Я слышал, же у вас свадьба готовит ся, тому тѣшу ся, бо я военный, люблю веселити ся; мы уже звыкли все весело жыти! Но, де е юноша, и котра молодиця.

Богобой (приведе Андрѣя и Татьку). Адде суть.

Храбростой. Но, горазд! То хорошый сход. Не приймете мене за дружбу?

Андрѣй. З благодарением.

Храбростой (к Богобою). А ты старый вояк был? Як вижу, ты староста.

Богобой. Я, ваше благородие! То мои дѣти по сердцѣ. Я ра­неный старець, за царя ногу положил, но ищи и голову положу естли потреба буде. О, благодарю Господа, же про мого царя хотъ едну ногу пожертвил.

Храбростой. Прекрасно! Бог ти нагородит в жывотѣ вѣчном. Но ищи едно дѣло маю, сукый сын Чмуль цѣлое село спу­стошил, его склад продал ся, и праведный суд царскый повелѣл выплатити шкоды невинным учинены. А де е честный колесарь?

Честножив. Адде я, ваше благородие!

Храбростой. Вы колесарь? Видно вам по очах, же вы честный чоловѣк;  адде вам за вашу худобу присудили ся 800 золо­тых; приймите, то ваше. А де Богумила?

Богумила. Я, ваше благородие.

Храбростой. И вам присылае суд 600 золотых з лихвою; ищи тут есть якыйсь Федор пяница, он хотяй не заслужил милости, бо его сын с Чмулем соединеный злодѣй был, и вчера го повѣсили, но еднако суд ему посылае 700 золотых; гей, буде мати за што пити.

Федор (плаче). О, Боже мой, Боже! Чого я ся дождав! Сына ми повѣсили, жена ми свѣтом пропала, худоба спустѣла, и тому я сам винен, бо я слѣпый был, я о Бозѣ забыл. Теперь я новый честный жывот начинаю; я уже не одступлю од тебе, брате колесарю, буду с тобов працовати и за грѣхы покутовати, я грошы не хочу, бо уже за руками хочу солодкый хлѣб ѣсти; — ми грошы не треба; – дячку, возьмите и дайте их на Церковь, бо уже наистѣ знаю, же добродѣтель перевышает богатство.

Мудроглав. То е справедливое покаяние; Бог вас просвѣтил. О, щастливый чоловѣк, который в жывотѣ покае ся и по малом терпѣнии жывот вѣчный получае.

Храбростой. Щастливый, щастливый! Будете всѣ щастливы! А по Русалях свадьба буде.