1941 Ци треба заосновати на Подкарпатю Науковое Товариство?

Иреней Кондратович вышол из табора украинофилов. При Чехах, в року 1924 выдал в обществѣ «Просвѣта» Историю Подкарпатской Руси для народа, написану подля грамматикы галичского емигранта Ивана Панькевича, в том часѣ, доставшого было з волѣ чешской власти диктаторскы полномочности в сфе­рѣ языка и школства. Така позиция чешской власти была незаконна, бо на­ру­шала дух и букву конституции Подкарпатской Руси, подля котрой вопросы языка и школства были вцѣлови в компетенции мѣстной автономии. Року 1991, у переддень рефередума о будучности «независимой» Украины, властями были дозволе­на до перевыданя една(!) до­совѣтска книга «Просвѣты», выдана грам­матиков Панькевича. Тов была якраз спо­мянута История. З того можеме судити, же в планах украинской власти на зачатку было щи раз повторити «мягкы» чешскы практикы на Ру­синах. Но резултаты рефередума так настра­шили властѣ, же позд­нѣйше, як знае­ме, был приятый острый державный План заходів щодо розв’я­зан­ня про­блем  українців-русинів (1996), циже план острой ас­си­милации и лик­ви­дации Русинов, якый зостае в силѣ донынѣ. Задержуеме без змѣн авторскый текст статьи.  Лем зазначиме, же в реалности назва дотыч­ной организации была: Подкарпатское Общество Наук.

Регентский комиссарь Подкарпатя уже в своей программовой бесѣдѣ а та­кож и в инших проявах спомянув поднесеня культурной степени подкар­пат­ско­го руського народа. Найвысший тутешный представник мадярского прави­тель­ства всѣ нагоды ужие до того, чтобы через двадцять лѣт так в языцѣ, як и в мо­ра­лю розбитому руському народу забезпечив свободный культурный розвиток. Условія господарского розвитка уже в великих чертах суть назначенѣ, а послѣ «primum vivere» теперь уже може слѣдовати «deinde filozofare»,¹ справа ку­ль­­туры.

Регентский комиссарь провадженя руськой культурной справы хоче пере­дати до рук одного наукового товариства. Товариство мало бы ограниченое чис­ло членов из трьома головными отдѣлами: науковым, литературным и худо­жест­венным отдѣлом, и членом може быти только поправдѣ з науковыми спра­вами занимаючася, або занимавшася особа. Сей план без выимки з радостю   при­няв каждый свою отчину и народ люблячий русин и так диспутовати про поставленя Карп. Наукового Товариства есть излишное.

Але слѣдуе переведеня плана. Суть такѣ, котрѣ кажуть, что перемѣнити круг на угольник есть легшое, як заосновати такое товариство (на Подкар­па­тю!), котрое бы успѣшно и на вдоволеня всѣх працьовало, бо не можно принес­ти на спольный знаменник представников окремѣшных языковых напрямов (украинского, великорусского), бо так, як и в минувшинѣ было, и теперь один з другим спорили бы политикеры-филологи. Скепсис, еще перед тым, як были подробнѣ планы опубликованѣ, на перед розширився, и многѣ в урядовом языцѣ видять той діямант, на котром сѣ планы пошпотяться и прова­ляться. Сѣ маловѣрнѣ забудуть то, что старѣ забавки з языковым вопросом на­лежать уже минувшинѣ. Если серіозно хочеме, чтобы духовное ніво² нашого народа поднималося, тогда туй можеме приняти только один язык и се мае бы­ти той характеристичный язык нашого народа, который можеме дальше розви­вати и отповѣдно потребѣ доповнити, из украинского, або из великорусского языка взятыми выразами. Для нас самых (интеллигенціѣ) можеме писати хоть по украински, хоть по великорусски (если се порозумѣеме и если любиться нам), але для народа, котрый в першой мѣрѣ потребуе духовный корм, можеме писати только на его власном, часто «примитивным» называном языцѣ. Смутнѣ опыты з минувшины також се указують.

Чого не просперовали нашѣ литературнѣ товариства? Чого не мав з них русин хосна? Бо дуже мало давали народу. Найстаршое наше литературное то­ва­риство, бывшое Общество св. Василія Великого довгими десятилѣтями толь­ко в том видѣло свое призначеня, что выдавало календарѣ на литературном рус­ском языцѣ, котрѣ еще ани интеллигенція не дуже любила и только задля ка­лен­даря куповала. Для народа не выдавало нич. Его наслѣдник, литературное акціонерное товариство и книгопечатня Уніо залишила стару традицію и своими изданіями приблизила ся уже до народного напряма, працьовала успѣшно, если бы были нефаховѣ проводники не знищили еѣ матеріально.

И прийшов 1920. рок. Подкарпатя наповнило ся «учеными», прийшов­шими из за гор. На нашу «помоч» принесло их ческое правительство. Перший раз то казали, что не маеме языка, мы не знаеме говорити. Зато на способ папу­ги, подрѣжуть наш язык и научать нас говорити из Панькевичовоѣ грамматики. На се потому ани другѣ братя не хотѣли залишитися. Прокляли украинску грамматику и выдали такзв. Сабову, великорусску грамматику, до котрой популарный и облюбленый Ев. Сабов доста мало труда придав. И зачала ся марна дон-кихотска борьба. Найсмутнѣйшим было то, что велика часть нашой интеллигенціи не спостерегла, что она е только середником ческой политики «divide et impera»,³ коли откинувши свой власный материнский язык, ступала за екстремами. Только «Карпаторуський Вѣстник» и «Душпастырь» змагалися задержати золоту середню дорогу. Треба признати, что интеллигенція доставала достаточно духового корма, бо коло украинского журнала «Под­кар­патска Русь» и духновичовского «Карпатского Свѣта» позбиралися найлучшѣ пѣсменники. Простый народ однак не достав достаточного корма. Великое число сельских читалень, хоть на початку доставало дасколько лѣп­ших жур­на­лов и книг, однак мало-помалы стали они фокусами политизованя, а не куль­тур­ными центрами.

Дарьмо змагалися об'ективно роздумуючѣ особы принести на одну плат­фор­му гекторов⁴ языкового спора, най радше щезае народна культура, але от «дашка» або «твердого знака» не отступиме. И держав сей стан доты, доки чехи застановленьем субвенціѣ не засудили на смерть оба два литературнѣ общества, котрѣ по сем уже только вегетовали. Се есть минувшина.

Навернути назад сесѣ обставины не хочеме, але и не дозволиме. Мы не можеме собѣ дозволити той луксус, чтобы тогда, коли мы только малый народ, в филологичных сварках видѣли мы нашу культурну чинность. Мы хочеме жити животом конструктивно культурным. Маеме любити село и его обывателя из всѣми его слабостями в'едно.

Рѣдкѣ ряды нашой интеллигенціѣ треба заповнити людьми из села, из на­ших селян выховуйме интеллигентных людей.

Най пропаде тота класса, котра постоянно смотрить на минувшину, а в душѣ еще все не забыла чехословацкое панованя. Наш народ мае жити высшим культурным житьем и треба ему пояснити думку необходимости культуры. Нашѣ писателѣ мають писати для народа, мають вглубитися в проблемы села, мають спознати живот и интересы села.

Най учаться добре писати, бо дотеперѣшнѣ литературнѣ творы народ то­ль­ко в малой части читав, нерозумѣв их и не мог их поняти.

Коли найвысший тутешній представник мадярского правительства дае нам всѣ условія культурного живота, было бы дуже нерозумным самогубством откинути их за то, бо от наших власных назоров треба бы мало отступити. Туй розходиться про загальный интерес и за то мусиме деферовати.⁵

Иреней Контратович

----

¹ primum vivere, deinde filozofare =первѣй жити, а онь так филозофовати
² ніво =уровень
³ divide et impera =дѣли и пануй
⁴ гекторов =ратников
⁵ деферовати =полѣвити

Жерело: Карпатска Недѣля, 1941, ч. 1, ст. 7.