Ей, были то даколи красны часы!
Читаючи рукопис Юлиана Папа Бачи Дюра з Керестура – Ей, были то даколи красны часы достае чоловѣк упечаток, же то достовѣрна бесѣда старшого валалчана, Руснака, котрый свой живот будовал на русинской традицийной културѣ: он выказуе высоко розвиту валалску мудрость, дух русинского высловлеваня и понад то глубоку скушеность вецерых генераций.
Видко, же автор барз добрѣ познае душу русинского чоловѣка…
Юлиян Пап доказал же познае формулу русинской фигли. Русинскы мудры выреченя часть той формулы, и автор их схопно похосновал як ключ, што отварят шкатульку народной мудрости, котру читатель находит, зануряючи ся до приповѣдок бачика Дюрия.
Текст може послужити як добра забава, смѣх, але и доброе жерело наукы о русинской прошлости. Стары часы ся ту переплѣтают з новшыма.
Любомир Медьеши
Бренды про Европу
Колбасы, солонины, шункы и другы нашы благодати – што же ту мае быти нездоровое?
Было то ищи у тамтой великой державѣ, коли ем из шовгором Миколом путовал до Словении. Погубил ся ми трактор, а шовгорови комбайн на кендерицю, та сьме йшли добыти части. Запчасти, як нашы люде гварят.
И коли желѣзниця рушила, а мы зголоднѣли, та сьме повыберали тайстрочкы. Я перед себе положил куфер и поскладал на него тото, што ми Ганя порихтовала: ципов хлѣба, солонину, цибулю, фалат шункы и полгруды сыра. Знае она, же не великый з мене ѣдак, але зато жебы ем не был ани голодный, та положила ми фалат буженого свинского шойта, двѣ пары колбас, даколько вареных яиць, ищи и печеное пульчое стегно, такое дас три ферталѣ киловое, а ку тому два цѣлы баникы. Шовгор Микола тоже розпростер хлѣбовку на колѣна. Его Мелана му запаковала даколькы наповняны колачѣ, печены ребра, фаширы як долонѣ, богачѣ зо шкварками мѣсто хлѣба, закрутила и печеное курча, кромплѣ у лупинѣ – дас полсакайтова, цѣлу бабовку и два кыслены баникы – зо сыром и з маком. Тадь бо мусиме одыйти на два-три днѣ з дому.
Розложили сьме ся так, краеме собѣ и запиваеме. Крадком од Ганѣ штурил ем до куфра и плетену фляшу того вина, што го панотець носит з Карловець на причастя. А и шовгор Микола взял корчажку вина, што му го сват зо Сриму дал под сѣдало, як был у них на Кирбай.
При нас у купе были якысь двое, пан и панѣ, десь такы, як нашы ровесникы. Штоська собѣ шептали, позирали на нас, хлоп одхылевал облак, а жена обмаховала ся з хусточков. Правѣ собѣ думам, же може быти люде не зносят запах цибули и колбасы, як оно – аккурат тото!
Гварит хлоп: "То нездраво тельо ѣсти. Тяжкое, мастное. То хворота, сикнис!"
Шовгор и я спустили сьме бичакы и перестали жвати.
"A-a, де же то путуете?" – звѣдам ся за хвильку, гибы хочу скрятати бесѣду на иншое.
Гварят нам, же были у старом краю увидѣти своих, а теперь ся вертают до Голландии, де жиют и роблят уже вецей як двадцять рокы. Люблят собѣ прийти ту, гварят, красна природа, добра клима, здрава вода, приемны люде, вшитко шором, лем – недобрѣ ся костуеме.
"А што же вы там ѣсте?" – звѣдаеме ся.
"Та, лем диетное", – гварит панѣ. – "Што вецей шалаты, макробиотикы, витамины." А пан додават: "Солонину, шунку, колбасу – ани случайно нѣт! То отрова! Куртае живот. Мортус, шлус, капут!"
Но, ту ся маеш. Шовгор и я позираеме на себе, дакус нам несвойо. Позираеме на тоты благодатѣ перед нами – та, што же ту мае быти нездоровое? Або, не дай Боже, отровное? А што же бы нам похыбило? Правда, ми стават до крижы одтогды, як ем спаднул з коча, коли конѣ зо мнов понесли, а шовгор уже тяжкый на ногы, але на жолудок сьме ани еден не хворы.
О хвильку сом ся насмѣлил. Одрѣзал ем фалат шункы, так натонко а наокругло, та гварю ганьбливо: "Плиз, най ся любит, покушайте."
Пан утихнул, никат раз на фалат шункы, раз на свою панѣ, почервенѣл, як парадичка, – и взял. А кедь загрызл, гварит: "Гм-м, то файн! Де-ли-ка-тес!"
Хотѣл потому и колбасы, кушал и свинского шойту, попросил од шовгора и наповняного колача, реберка, вшитко шором. Перешла го диета и хворота. А як лыгнул з корчажкы, аж подскочил. – Шак то, гварит, "Лакрима Кристи!" И панѣ ся прилучила, окреме хвалила пульчое стегно, рейтешы и тоты кыслены баникы. Такой просила и рецепты, але мы гварили, же то у нас лем жены знают.
И так скоро спорожнѣли нашы тайстры. Коли сьме вышли з желѣзници, Даны (так ся кличут Голандийце) нам ищи долго махали. Гварили, же нанарок прийдут до нас на одпочинок, дали сьме им адрес.
Шак най прийдут – гварю шовгрови – пак вецей дни як колбас! Буде то наш принос валалскому туризму и приближованю до Европы, та нѣт? Кедь треба, забиеме и даедного шудова, най ся люде дакус подживлят. Видиш, якы сут блѣды и худы, зато ся и боят од хвороты. А здравля на уста заходит! Маеме и мы нашы выробны значкы, бренды – як ся то по модерному гуторит, кельо хочеш...
Буде то нас коштовати! – гварит Микола.
Та не хыба! Не буде то первый раз, же мы, селяне, платиме. Дай лем, шовгоре, зостало там ищи з того свяченого? Видиш, же нич без нас не е. На здравля!
Бачи Дюра з Керестура
Ей, бул то кедиш красни час
Валалски дожица. Нови Сад. 2010. Ст.6.
Сон
Року 1990, а могло быти
и перед тым и по тому
Ищи навечер перед тым, як ем мал вывезти свинѣ до кооперации, скупал ем ся, побрытвал, розказал Гани най ми на рано порихтат бѣлу кошулю и лайбик и накрутил годинку на пол четвертой.
Радовал ем ся же пойду до валалу, межи културный свѣт, до кооперации, же продам свинѣ, што ем их скоро рок кормил, та достану красну громадку пѣнязи. Правѣ ми их треба, жебы-м закрыл шопу, а Гани ем надумал купити нову райбачку, бо сосѣда уж третю перемѣнила за остатны два рокы. З тым ем и заспал.
У кооперации мня красно прияли. Свиням не доганяли. Щи мня директор и особно похвалил, же якый ем добрый газда, та мня закликал на кавель и паленку до своего кабинету. И доколь сьме были коло кавелю и «Боже, дай здравля», секретарька ся уже вертѣла коло мене, пораховала ми пѣнязѣ и гварит: «Вшитко шором, бачику, лем ми ся ту подпиште».
И я задоволени, гибы мня маслом помастили, такой ем через дорогу купил райбачку з найновшыма програмами, ищи ем до ней штурил и гадвабну хусточку, порфин и велику чоколаду, та собѣ фитькаючи вертам ся домов, вшиток щастливый, же мам таку добру жену ай кооперацию.
Ганя аж звисковала од радости. Ищи под ганком мня пообнимала и постискала, лѣпше як перву ноч по свадьбѣ, коли ем ся з нев оженил.
Пробудил ем ся вшиток, як побитый. Ледвы мня Ганя вытягла спод перины:
– Вставай, Дюро! Пришол ти шовгор Микола та гварит, же вецей не приимают свинѣ до кооперации, ани не знати, коли будут, але одказали, жебы-сь духом пошол выплатити долг за концентрат и проценты, бо тя дают до суду! А за гевтого буяка, што есь го перед мѣсяцем вывезл, та ищи есь и должный, бо гварят, же пошол по четвертой класи...
Ей, Миколо, Миколо, свѣт тя побил, та што-сь ми перервал такый красный сон! Кебы-сь лем знал, якый ем был щастливый и задоволеный! Чом же вшитко тото, што красное, мусит ся минути?
Бачи Дюра з Керестура
Ей, бул то кедиш красни час
Валалски дожица. Нови Сад. 2010. Ст.53.
Читати цѣлу книжку (в языку бачванскых Русинов):
issuu.com/rusnak/docs/baci_djura_z_kerestuta_1