Як достав мой дѣдо фару
15.03.2013 19:50
Повѣданя Александра Саксуна Як достав мой дѣдо фару зробило бы честь хотькотрой розвитѣйшой литературѣ. А кедь иде о гонену русинську литературу, оно мало бы свое достойное мѣсто у читанках, дѣточых книжочках, та и старшый читатель достане радость, читаючи его, бо написано живым нашым неповторимым языком. Но што за еден Александер Саксун? Не знае го ани една наша енциклопедия, не знати, коли ся родив, што щи написав, коли умер. Лем у словнику прозвищ П. Чучкы найдеме потверженя, же е то подкарпатское имня. Воистину, мож у Подкарпатю воздвигнути памятник незвѣстному литераторови, бо колько щи такых повѣдань и такых имен удало ся знищити тым варварам, што такым способом хотѣли зотерти Русинов из мапы Европы, котру перекраяли на свой лад. Сесе повѣданя воскресло Божов волёв, найшло ся у едной до невозможности зачитаной книжочцѣ, котра уже не мала ни обкладок, ни содержаня, ани вступного слова. Подля языка и правописа мож ганути о 1920-30. роках. Читайте здоровѣ!
1
Ой давно то уже было, солодкѣ братя, коли тото стало ся; но хотя давное время, но солодкый час, коли люде братьми держали ся, не были такѣ чужѣ собѣ як нынѣ. Грошей мало было, но й великой моды не было. Не знали ще тогды ни кочѣю, ни цигара, щи не было й швабликов. И желѣзницѣ люде не знали, ани телеграфу, ани телефону, и нихто ани не смѣв думати, что такое даколи вынайдуть. Но щи и порядноѣ пути не было, хыба од Ужгороду до Мукачова зачали перву крайску путь правити, а нашѣ Верховинцѣ хыба на верху коней або на воловом возѣ ходили – а до Ужгорода, де уже й тогды бывав епископ, треба было и два тыжднѣ идти. Великое было дѣло пойти до Ужгорода, бо як лишити жону и дѣточкы на такый довгый час?
В се время жыв мой небожчик дѣдо на земплинской верховинѣ на убогой фарѣ под Бескѣдом. Рок за роком ишов, а он у згодѣ и любви к вѣрникам жыв собѣ добрѣ, но позднѣйше, коли дѣточкы старика подросли и до школы треба было их давати – из сеѣ фары не оставало; тогды роздумовав наш старик: просити лѣпшое мѣсто. Но як? И наш старик засмутив ся, коли подумав на дорогу. Смутно ходить, роздумуе, не любо рѣшить ся на таку дорогу, но другу фару мусить просити, коли хоче дѣтей давати учити. Коли сяк роздумуе, прийде ко нёму Юра Побѣгач и каже:
– Солодкый паночку, чом есте так зажурили ся, чого ходите так смутно?
– Йди гет! – каже старик – что ты знаеш?! И так не поможеш, одступи ся од мене!
– Ой, я не йду! Мушу знати, что вам хыбить, хоть ня и выб'ете!
За Юру Побѣгача треба вам знати, что то быв за чоловѣк. Он носив письма до намѣстника и до нотаря, но ходив и до Березного до склепу принести ладан, а у церкви до лѣвого крылоса носив книжку тай церковникови помагав звонити, а даколи помог принести воды — едным словом: он быв великый чоловѣк и без нёго нич великое не стало ся в селѣ. Но особливо коло старика выслуговав – словом як домашнѣй брат, хотя мало и дурнистый, но повѣренный и рядный быв наш Юра. Зато он так смѣло одвѣчав старику. Наб'е пѣпку и знова зачне говор Юра.
–Та, паночку, не знаете, что я вас не раз из бѣды вывев? Таж знаете, паночку, что Юра Побѣгач великый чоловѣк не лем у Мирном, но и на околици ёго знають, и генанто из Бескѣдця прийшов сам биров ко мнѣ радити ся.
Мой старик не знав, что чинити: ци бити Юру, ци жаловати, но подумав, приступив к Юрѣ й каже:
– Юро, коли тобѣ повѣм, что хочу, та ци пойдеш до Ужгороду?
– Куды, куды? – скочив радостно Юра – до Ужгороду? Де то паночку, ци под Москалём, ци то под якыми песиголовцями, ци дагде там, де сонце зайде за Снинов?
– Но видиш, ож не можеш менѣ помочи, а як ты наперав ся? – закричить небожчик.
– Овва, пане, – скочить сердито Юра – та я не казав, что не йду. Лем я звѣдую ся, де, куды то, в котром боцѣ? А по тому, что там чинити?
– Но, слухай, я тебе научу, куда тобѣ идти и что тобѣ чинити. Знаеш, я хочу просити нову фару, а ты понесеш просьбу до владыкы. Слухай: в Березном ты вже быв – то вже ужгородска столиця, а у той столицѣ е тот великый город Ужгород, де жые владыка. Та як прийдеш до Березного, або й на пути, чтобы ты никому не казав по что йдеш. Кажи, что хочеш видѣти церков владыкы. А письмо чтобы ты за свѣт никому не дав до рук, но лиш самому владыцѣ. И докы он не подпише ся, что «айно», чтобы ты не йшов. Ци розумѣеш Юрку?
– Розумѣю, пане – каже Юра и подскочить.
– Но, – продовжае старик, – ты, жонко, дай ёму грудку сыра ай баник на путь, ай еден «гусош».
– Не треба менѣ того, пане – загойкае Юра – обы мене забили – дайте дробных, а най панѣ адде у гунча ѣдло до только платков зашыють, колько разов треба буде кормити ся.
– А туй в книжцѣ зашыта просьба, сю лем перед владыком выйми и обы доты не вернув ся ты, докы владыка не подпише ся.
2
... Запѣе когут и Юра встане, пойде под крест тай помолить ся.
– Боже, дай, обы моя путь была щастлива, ай обы и поп видѣв, что я не хвалибаник, но что я хлоп! – перехрестився тай в дорогу.
Коли у Малом Березном зазвонили на утреню, наш Юра уже там быв. Пошов до монастыря, по одправѣ закликав игумен Юру до себе и зазвѣдае ёго: что нового, бо Юру знали у монастырѣ.
– Куда йдеш, что там несеш?
– Йду у город.
– По что йдеш?
Юра мусить – не мусить, як быв наученый, казати, что йде попозирати владычну церков.
– Та ци маеш дачто на путь? – звѣдае игумен и позирае: тайстра повна, увидить платкы на гунѣ и загойкае:
– А ты коли так роздер гунча?
– Ой, паночку, – одповѣсть Юра – коли мы ходили до Лозного, та превелебный пан застрѣлили едного вовка, а вовк залѣз у терня, та за ним я ишов и роздер гунча, а панѣчка так зашыли.
– Та иди з Богом, Юро – казав ёму игумен – а як вернеш ся, та знова зайди до мене.
Юра знова у пути. Йде та йде, якось до Мѣрчи трафить, а что дуже здушив ся, там повысше Дубринича найшов еден студник и сѣв спочивати.
– Та на мое нещастя – приказовав потом Юра – туды йшли нашѣ люде и мене спознали.
«Де ты, Юро, туй узяв ся?»
– Я хотѣв утечи, но ѣмили мене и до бесѣды, а еден прискочить тай утямить, что моя тайстра повна.
– Хлопцѣ! Юра мае баник, сыра, а мы уже другый день не ѣли, бо под Темником злодѣи всё забрали од нас, пойте, е туй что ѣсти.
Что было чинити? Вытряс я из тайстры всё, а ногы на плечѣ тай утѣкай! Лем пообзирав, ци е книжка. Бѣжу, бѣжу, аж увидѣв я село, но не смѣв до нёго зайти, лем боком и боком у лѣс. По лѣсѣ блукати я блукав, доста, что того вечера я быв на том мѣстѣ, де – ги поп казав – двѣ горы изойдуть ся. Думаю собѣ: ту мае быти село Перечин. Уже и голоден быв я, но до села бояв ся я зайти, запхав ся у скалу тай заспав. Рано чую звон, устану и – наскоро не знаю, куды то горѣ, куды долов, и залѣз до села. Вижу, что люде йдуть до церкви, йду и я, думаю собѣ, у церкви не суть злодѣи. Там была служба за помершых, я як вандровник став при дверях тай молю ся, ай думаю, что лѣпше было менѣ дома коло панѣ куре скубсти, ги во незнаемых краях быти, но я не хвалибаник – йду як Бог дасть. Доста до того, что по сконченю службы роздавали баники, ѣсти давали, то есть гостину тримали, а менѣ лем того было треба, люде думали, что я жебрак, та пхали менѣ до кобѣлкы не лем баникы, но и дудкы менѣ давали – так что я знова сытый, кобѣлка повна, а ищи дудкы маю. Смутно, но хоть сыто йду дале. Од едного старого чоловѣка зазвѣдаю, куда то путь до того города, де бывае владыка.
– До Ужгороду?, – каже он, – чоловѣче, учора быв я там, та ты лем сам йдеш, то бѣда, бо через Темник треба идти, а там злодѣи, но тебе – бо, як вижу, ты жебрак – рушати не будуть. Там – и указуе руков – чтобы ты не перейшов воду, там на другом боцѣ е «Погань-дѣвча» – замок, туды не йди, лем правым боком под берегом.
Я подяковав, тай смѣло йду дале. На пути думаю собѣ: мене жебраком тримають... Так я помало лѣз и лѣз, понад вечур вижу я якѣсь домы и вежѣ (турнѣ), якых ни у Березном, ани у Снинѣ не видѣв, та думаю собѣ: ачей тото уже тут е тот город, де бывае владыка. Ой, то якыйсь великый чоловѣк мае быти – что мае только домов...
3
...Хожу, хожу по Ужгородѣ, наконець найшов я тоту церков, де найвысша вежа, коло церкви такый великый дом, только дверей, окон, что страх, но теперь через котрѣ дверѣ зайти до владыкы? Отворю еднѣ дверѣ, а там стоить еден чоловѣк, одѣтый у червеное платя, а таку палицю держить у руках! Я напудив ся, но он прийшов ко мнѣ та каже:
– Нынѣ жебракам не день, иди гет!
– Ой паночку! — кажу я — я не жебрак, нѣт, я просьбу несу до владыкы.
– Та дай гев! — гойкае он.
– Ой, я то не дав бы, бо вы не владыка. А я лем самому владыцѣ дам.
– Но кедь не даш, та вон! — кричить тот червеняк — и мене за гунча и дручае, но я схылив ся и он у тоту бунду запутав ся и упав, а я тѣкай удну тай спрятав ся.
Йой Боже, як зачав он гойкати, кричати, а я як заяць тряс ся, что то теперь буде? Сам я не знав, де я, но як я учув, что всягды тихо, тай помало голову выпхаю и вижу, что никого не видко, тай зайшов у другѣ дверѣ. Раз выйде еден молоденькый попик. Я, обы мене не держали за жебрака, вытяг ся на просто, зняв клебанку тай кажу:
– Паночку, я хочу до владыкы идти.
– Маете письмо? — звѣдуе он.
– Маю.
– Та дайте гев, я понесу до владыкы.
– Ой, я не дав бы, лем самому владыцѣ – з тым и пойде попик.
...Прийшов ко мнѣ другый молодый попик и повев мене горѣ и казав, обы я там дав инстанцию. Зайду я: там широкий ганок, там я поклоню ся, звѣдують мене, что я хочу, я кажу, что маю инстанцию, но сю самому владыцѣ дам.
На щастя якось и епископ учув се, выйде на ганок, а Юра глипне на нёго, видить, что всё червеное есть на нём, и крестик, и на головѣ червена шапочка, не чекав, а скоро прибѣг ку нёму, поцѣловав рукы, а докы ёго владыка звѣдае, чого хоче, Юра ножиком одрѣже платок гунѣ. Книжка выпала и Юра передав инстанцию самому владыцѣ.
Епископови Поповичови, як то он сам потом говорив, полюбив ся чоловѣк, и епископ став до бесѣды из ним.
– Та ци знаеш, что е у письмѣ?
– Знаю! – каже Юра.
– Та иди, пак на почтѣ пойде одвѣт.
– Ой, паночку, я доты не йду, докы на инстанцию лем тото едно слово не напишете, что «айно» – одвѣчае Юра.
Владыка прикликав секретаря и выдав облеченку, бо и мой дѣдо быв достойный на нову, лѣпшу фару. Епископ ще й похвалив Юрка, что так вѣрно служить свому панови. А наш Юрко скочив, подяковав, тай гайда до дому. На третѣй день у вечур быв уже у Мирном тай издалеку гойкав:
– Ай, пане, туй е, туй е, обы сте знали, что я не хвалибаник, но хлоп!
В осени в божый час и перейшли на нову фару ай Юрка везли зо собов, котрый щи довго-довго служыв як вѣрный соборный почтарь…