Продавач надѣй

Далша гумо­реска Алексѣя Фаринича спрацовуе тему, што часто ю стрѣчаме и у иншых подкарпатскых авторов. До села иде даякый пан! Не знати, што то хо­че быти, але од пана не мож чекати нич доброе. Село кыпит од здогадок и емоций. Нарушеный спокойный и привычный ход живота. Але дале не перед­бѣгайме, най повѣ­дат сам автор. Текст писаный в оригиналѣ в духу русофил­ского стрема, ци же «по-русски», але дакотры «мѣстны» слова автор пода­ват мастным типом, значит чуствуе, же ту ся жадат при найменшом cou­le­ur locale. А при том легко на­йдеме у него массу нашых слов, котры он не под­нял мастным, а они в русском языку не так звучат, або не то значат. Зато е текст кус по­ру­синченый, а наистѣ не робиме тым грѣх перед автором.  

Гафа красила ся перед зиркалом. Ладила ся ид кумѣ. З важным видом роздала наказы домашным и вышла на улицю. А там мусѣла в начищеных чоботах чала­пати по болотѣ.

По тварех проходячых кумочок замерьковала, же село затревоженое. А чим же? Од едной кумочкы довѣдала ся, што за бѣда. Новина гримѣла по селови. Сель­скы жонкы вѣсточку передавали од ушка до ушка. Вѣсточка збунтовала мирны душы села. Жонкы просто столпѣли од ней. Под высоков тополев, на старой колодѣ селяне держали раду.

В село мае прийти пан на автику!

Тота вѣсть их розрушовала над усяку мѣру. Из автом звыкли прийти лем збе­рати подать, егзекуцию. Од такой вѣсти их душы сфарчали до помсты. Про­тив панов готовила ся буря. Цѣла штука лем до того ся зводила: як ся помстити? О том ся радили, через тото ся нервозили, сплювовали и трясли пипками. Вшит­кы позирали на Штецов двор. Панскый гавран первым дѣлом там бы мал зале­тѣти.

– Щи будут повѣдати, же Штец не богач, хыба у бѣдачины мог бы быти такый дом. Еге, знают паны, чому сходят ся ид нему.

Таку увагу вырекла найвецей нагнѣвачена баба. Она ся вшитка закутермала до своей губани. Сегоселны жоны притаковали и боево насували ширинкы на са­мы ястребины очи и красны брыва над тыма очами.

Зоры вшиткых жонок ся обернули ку чиненику. За закрутов загурготало такси- авто. Бляшана покрывка мотора деренчала на цѣлое село. Дорога была дрын­дава, але и авто было нияк не новое. У таксикови сидѣл агитатор и его сельскый гласник.

– Паночку, ку кому бы нам заѣхати? – зазвѣдал селяк.

– Та лем ку Штецу, золотый Иване, у него хоть не задушиме ся смродом.

Доправды, у Штеца дом был из тых найлѣпшых. Окна широкы. Избы про­стор­ны. Цѣлое село ся зойде, а сидиш собѣ так, як у лѣсѣ на пневи. При бесѣдѣ з чест­ныма газдами не буде ти пот з чола цирьчати.

Тюф-тюф. Шофер авто зопер. Паны агитаторе, несучи ся, як будучы мини­ст­рове, вышли до двора. Штец им поздравкал, выцѣряючи зубы.

Гурба жонок притихла. Гафа и Жофа смотрѣли злобно в тот бок, де затихли по­слѣд­ны звукы модерного ѣздного средства. Ба ци не егзекутор то буде? Авто в их представѣ подсвѣдомо ся споевало з людми новѣйшой файты выхосно­вле­вачи.

Женська ровта успокоила ся. Дѣвочка Гафина прибѣгла своей мамцѣ ку ко­лѣнам и шепнула ей: приѣхали, дѣ, панове агитаторы.

– Тоты хоть лем брешут, – признали жонкы, – але егзекутор вам на вашых очох ваши доброты забере.

Зачали думати, што дале з тым.

– До брехачи ся лѣпше хлопы розумѣют. Баба лопонит, а хлоп тым часом ко­рѣнь подрубат.

Жонкы ся розсыпали по селу. Кажда з них нашла свого мужа и дала му наказ: панчукам подтерти носы.

Под едну полгодину был двор битком набитый. Молодцѣ обзирали таксик. При­бы­шы позирали на нѣ звысока. Пан агитатор зазвал всѣх до хыж и зачал их звѣдовати, як ся мают, як им ся дарит газдовство… Дакотры так собѣ мыркнули под носом:

– Не шкодило бы посилити ся.

Пан агитатор послал Штецового сына з корчагов за вином до Мендела.

Было той бесѣды. Пан прибыш одкручовал, як з граммофоновой плиты, поток мыс­лей, што му партийный секретарь надиктовал до головы. Селяне, тверды го­ло­вы, але, як видѣло ся, приставали на вшитко. По бесѣдѣ высушили вино до дна кор­чагы. Зачали ся мудрованя. Агитатор доставал такы мудры звѣданя, же мусѣл быти тихо. Злость накыпала.

Из шерега молодой челяди выступил еден фатюв и вызвал агитатора на двор. За ним вывалил ся вшиток народ. Молодець отворил дверцѣ таксика и поклонил ся низко агитаторови.

– Мы вас, паночку, выслухали. Теперька выслухайте и вы нас. Берѣт ся гет и лиште нашое село. Мы вѣриме лем собѣ.

На помоч паробкови приспѣли даколько новых. Усадили гостевого пана на зад­ное сѣдало, розбудили шофера и розказали им везти ся.

Заскоченый агитатор пробовал щи ся выгваряти. Но очѣ у селян розпаляли ся, як угликы, штораз яснѣйше и злѣйше. Еден скараник уже ся приближал из ко­лом. Агитатор завѣтрил бѣду. Сѣл у таксик и под лайками и свистом гурбы ду­хом одъѣхал гет зо села.

Жоны на облакы миловали ся на его утѣк. Даже и бузько на своем гнѣздѣ обез­покоил ся и высунул голову. Дѣло му ся увидѣло забавным. Встал и залопонѣл широкыма крылами, загнул лабку под колѣно и заинтересовал ся пригодов. Без сом­нѣву, был на сторонѣ збунтованого села. Погордливо обернул голову за утѣ­каючым автом.

Назлощеный агитатор замерьковал го.

– Тфу, проклятый! – плюнул он. – Щи и тот бузько з ненавистев позират на мня. А мы ту пхаме ся зо своима программами и не видиме, же сесе свѣт иншого ряда.

Жерело: Альманах Общества карпаторусских студентов «Возрождение».
Прага. 1936. Ст. 19–21. Оригинална назва: Купленный идеалистъ.