Мучениця Параска
Весела была дѣвка Параска, бо и здорова была, и шумна... Личко червене, брова чорны, руса коса по колѣна, зубы, як кришталы...
Не было такого в селѣ плота, жебы Параска не перескочила, не было такого хлопа, жебы Параска ним о землю не шмарила.
Не любила Параска бабской роботы, не любила мыти граты, варити, прясти, компери скребтати. В зимѣ на боиску, або в лѣсѣ, в яри за плугом, в лѣтѣ з косов.
Може была бы Параска оддала ся, але раз сама о то не барз стояла, а друге – паробкы побоевали ся:
– Оженил бы-м ся з Парасков, але треба бы мнѣ было ѣсти варити, граты мыти, коровы доити, кудѣль прясти, дѣти колысати – думал Ваньо...
– Оженил бы-м ся з Парасков, але бою ся. Коли ей не догожу то готова мня задусити, як труську. До такой жены страх подступати – думал Гриц...
И так для Параскы не остало нич, лем лишити село и ѣхати до Америкы.
А коли наша Параска приѣхала в Америку, зачали ся для ней великы мукы.
Перве, не могли добрати на ей ногы «сайзу». По долгых клопотах шторник вопхал ногы Параскы в америцкый сайз, але стекло з него двѣ кварты поту. А коли Параска ступила в своих топанках, потемнѣло ей в очах, стискло коло сердца, посинѣли уха. Хотѣла зошмарити топанкы, але тета не дала:
– Лем походь, они ся росходят, нога ся стягне. Ту в Америцѣ то «пат найс» великы ногы. Правдива Америчанка не може носити векшый «сайз», як пятый, а ты маш осмый! Подьме ту до того штору, треба ти корзет. Так розрайдана в Америцѣ ходити не можеш...
Вошли, взяли «сайз» корзета. Стискнула Параска свое молоде тѣло в желѣзны пруты... Ни схылити ся, ни сѣсти, ни лячи. Купили «сайз» прозрачного, куртого повыше колѣн «дресса». «Сайз» и «стайл» того дресса так был придуманый, жебы нич не закрыл, жебы вшытко было видко, як през шибу. Втягнули ей еще «сайз» и «стайл» калапа на голову, але первѣй голову острыгли. Стискнул калап голову, аж чорны очи на верх вышли...
– А теперь треба «сфиксовати фейс», гварит тета.
И почала тета бѣлити лице Параскы. А коли выбѣлила, як мама Параскы пец пред Великоднем, взяла червеного малевидла и червеным вымалевала. Попод очи чорным и брова чорным продолжала.
– Теперь з тебе «найс» дѣвка. Лем ступай полегкы, не так цѣлов ногов, як «гринорка»! Теперь поѣдеме до церкви: Майк! Рихтуй машину!
Поѣхали. Проклинала Параска Америку уж по дорозѣ. Приѣхали. Вошли в церков. Горячо. Нич Параска не чуе, ни ног, ни головы, ни, перебачте, брюха. Вшытко стискнуто, здеревѣло. Алем, постояла годину, зачали печи. Зачали печи ноги. Старат ся рушити пальцами, не може. Здушила ся. Зачало лляти ся з чола и лиця. Зачала капкати червена фарба на дресс. Ох, тяжко Парасцѣ! Так тяжко, же уж и забыла, же находит ся в церкви, уж и дыханя заперат... Зазвонили на клячаня. Приклякла и Параска, але не в добру минуту приклякла. Пукло. Не вытримал корзет здорове тѣло Параски. Пукнул и дресс...
А коли приѣхали до дому, горенько плакала Параска на Америку... А даколи, в старом краю барз тверда была на плач.
– Такый «шейм» принести нам! — торконѣла тета. –То люде не забудут. Всѣ видѣли, як корзет и дресс пукл и смѣяли ся. И егомость смотрѣли и смѣяли ся. Просили ся церковника, што то за дѣвка... А таке шумне дѣвча и так покривжене Богом. Нич лем «редукшин» мусиш брати.
– Як то «редукшин»? – просит ся з плачом Параска.
– Не треба ѣсти: Не треба ѣсти ни цукру, ни хлѣба, ни кейка, ни мяса. Сут такы «пиллсы» на редукшин. Барз добрѣ кажде рано оцту выпити. Вмѣсто молока пий чорный кавель, або тею без цукру. И курити «орайт». Так пару мѣсяци потримаш таку «диету» и будеш америцке дѣвча, можеш ся добрѣ выдати... А так тя никто не возьме...
И почали Параску редуковати. Пару дней была голодна, але потом перестал ю голод мучити. Рано выпила оцту, зъѣла «пиллсу», запила чорным кавелем и закурила цигаретку. На обѣд зъѣла двѣ «пиллсы», выпила тею з оцтом и закурила.
За мѣсяць никто бы Параску не познал! Корзету уж не треба было, дресс 34. сайз был лежерный...
– Вытримай ищи! – радила тета.
И Параска тримала, але на другый мѣсяць зачала кашлати, и зубы зачали болѣти, мусѣла дати выбрати вшыткы. Справили ей новый «сайз»... Чорны очи запали ся до ямок...
– Теперь уж можешь ѣсти по кус, – радила тета. – Пий по кус молока...
Але Параска не могла уж ни ѣсти, ни пити. Вертало назад. Цѣлый третий мѣсяць Параска кашлала. На четвертый мѣсяць повезли ю до Ландсфорд до «чудесных пацерок». Але на пятый мѣсяць положили до постели и закликали дохтора. Дохтор поклопкал, послухал и махнул руков. Шестого мѣсяця Параска отдала Богу душу...
Тета говорила, же то америцкый воздух Парасцѣ не послужил.
А я говорю, же она умерла яко мученица америцкых «сайзов»...
Словничок тетиных американизмов:
Гринор =зачаточник, нескушеный;
Дресс =платя, шаты;
Кейк =шутемени, колачи;
Найс =красный, шумный;
Орайт =в порядку, добрѣ;
Пат найс =страх, читаво;
Пиллсы =пилулы;
Редукшин =диета, кура на отытость;
Сайз =число, нумеро;
Стайл =крой, фазон;
Сфиксовати фейс =намалевати ся, нашминковати ся;
Шейм =ганьба, сромота;
Шторник =бовташ, продавач.
Жерело: Карпаторусскій Календарь Лемко и Смѣх и Правда на 1929 годъ.
Составилъ Ваньо Гунянка. Нью Iоркъ – Пассайк – Филадельфія. 1928. 58–61.