Уйко Василий

Охрана природного окруженя — вѣчно актуална тема, «evergreen», особенно модный в наш час. Ловецкы по­вѣ­ден­кы — вѣчна тема в каждой литературѣ. Як може едно з другым коегзистовати, з красным добродушым гумором указуе нам Иреней Кондратович.

В земплинской краинѣ под синим Настазом в маленьком селѣ К.* жие наш старенькый уйко — священник Василий. Уже сорок лѣт робить он на Винници Господа Бога и являе ся общелюбимым уйком цѣлой округы. Нѣт такого титула, такой славы, изза котрой он бы оставив свой маленьку фару, свою на бережку поставлену маленьку церковку. В наибольшой простотѣ жие он зо своев добродушнов супругов и ей пассия даколи-даколи, по обычаю край­нянских людей, возьме в руки оружие и пойде на ловы или, як у нас говорять, «на вадаску». Случило ся раз в еден осенний вечер, коли было пре­крас­ное лунное сияня, наш уйко спокойно закурив свою пипку. В тот день быв зве­зеный весь урожай, и уйко лемчто попробовав, як буде выпадати овес. Он одправив ся в пелевню, зо зажмуреными очима, наудачу, вытягнув овсяный сноп и на довгом столѣ при помочи пипосары вымолотив его. А коли одвѣяв на до­лони, з радостьов увидѣв, же зерна буде доста  и на  сѣйбу,  и на дро­бис­ку, и ко­ням, дакус мож буде продати и жиду Мелеху и заложити до молитвослова да­колько зеленых стовок.

Нараз одкрыли ся дверѣ и «велитель коней» — Федор, войшов в комнату. На головѣ — воинска шапка (он лем позавчора прийшов з военных маневров), в руках желѣзны вилы и урядно ра­пор­туе, же на тенгерицю на­пав «неприятель», т. е. дикы свинѣ.

Уйко Василий, як глав­нокомандующий, объ­явив «мобилизацию»: рос­ка­зав збудити Дзуря, «команданта волов», и дати ему в руки цѣп, а сам взяв из кут­ка за­порошену «флин­товку»* и тихо одправив ся зо своим одрядом на не­при­ятеля.

И, наистѣ, уже здалека было слышно, як дикы свинѣ хрустѣли дозрѣвшов тенге­ри­цьов.

Теперь уже команду взяв на себе Федор. Дзурь одправив ся на правый фланг тенгерицѣ, уйко Василий став под ярочком, коло тенгерицѣ  ... и зачав ся поход.

Уйко Василий натяг на флинтовцѣ когутик, закурив пипку и зачав роз­мыш­ляти о будучности. Добрѣ было бы застрѣлити даяку товсту свиню!

Але не было часу дале розмышляти, бо шелестить тенгериця, а в ярку ужас­ный дикун фучить. Масти уже ледва есть, а кормики натолько худы, что еще и через плот перескочать. Фучить, ай так близко, же и флинтовков мож бы го покыцькати.

— З тым бабрати ся не стану, — говорить уйко.

Выходить больша худа свиня.

— Нич не варта, най иде собѣ! — морконить уйко.

Слѣдують меншы свинѣ, молоды вепрѣ.

Уйко Василий и тут выберав: еден малый, другый худый, так спокойно и одпустив всѣх семерых.

Тут и рѣшив уйко, десятого вепря застрѣлю, будь он якый буде!

Зашелестѣла тенгериця ...и выйшов Федор. Нѣмо озирае ся на своего па­на: дѣло непонятное: военный план атаки вепрей правилно удав ся, а уйко Василий без стрѣльбы выпустив всѣхъ свиней. Федоръ уже за лайку схватив ся, як нараз наш уйко подняв флинтовку и мѣрить по утѣкаючой свинѣ. Потягнув когутик, слышить ся острый «пикк», але больше нич. Флинтовка не выпалила. Не вы­па­лила, бо уйко в поспѣшности цѣлком и забыв ю набити.

Мовчаливо  вертали ся дому.  Уйко Василий дуже ганьбив ся, же на­толь­ко быв неловкый, а чтобы Федор и Дзурьо мовчали, обдаровав их еднов «пач­ков». Но, як видиме, безуспѣшно, бо Федор за двѣ «пач­ки» розповѣв менѣ весь поход.

Слѣдуюча ярь дуже суха была. Царины благословили ся з искренним бла­го­говѣнием. Напослѣдок на березнянскый* русальный одпуст зачав падати бла­гый дождик. По дождю зазеленѣла ся поздня ярь. Послѣ едной тучѣ уйко Ва­силий весело взяв на плечи флинтовку, але теперь дома уже ю набив — и пус­тив ся до «Ровени» поглядѣти, ци добрѣ повсходила команиця. На бережку потока увидѣв он красного серняка. Схватив флинтовку, но довго розмышляв: ци стрѣляти, ци не стрѣляти?

Его доброе сердце жалѣло неповинного серняка и дуже хотѣло бы ся ему, обы сам серняк одскочив. Даколько раз он кашлав и коли увидѣв, же серняк спокойно пасе ся, клякнув, намѣрив в лѣву лопатку серняка, а сам в души уже дѣлив свою добычу. Едно стегно достане збойскый кум, другое — кленовскый сосѣд, а зосталое поѣдять слугы и служницѣ. Коли уже так роздѣлив серняка, пришло ему на ум: а ци слободно теперь стрѣляти серняка? Ци не заказано по времени?

Тихонечко зложив свое оружие, помалу одойшов од серняка и одправив ся дому заглянути в календарь, ци слободно стрѣляти серняка? А коли дома удостовѣрив ся, же смѣло може стрѣляти, радостно поспѣшав назад з тым на­мѣ­рением, же серняка теперь будь, что буде — а уже он конечно застрѣлить.

Но, видить ся, же и серняку, ктось сообщив, же уйко Василий заглянув в календарь. И коли наш уйко прийшов на лазок, серняка там уже давно не было. Лем головов мотнув уйко и сердито вернув ся дому.

Одтогды, если кто буде ходити под Настазом и встрѣтить ся з нашим уй­ком, не совѣтую, як он хоче собѣ добра, дозвѣдовати ся, коли мож ловити сер­ня­ка, и что по тому вопросу пише календарь.

Жерело:

Русскій народный календарь на високосный годъ 1928., с. 185–188.

-----------

Березный Ужанской краины в тых часах находив ся в едном штатѣ зо Земплинсков краинов, так же Русины ту и там не были роздѣлены штатнов границёв.  

К. — под Настазом находять ся два села, что могли бы одповѣдати тому криптониму: Коло­ниця, Колбасов (бо Кленова спомянута як сосѣдное село). Найправдоподобнѣйше: Колониця.

Флинтовка, флинта — ловецка пушка.